– Не, дружище, – Егор хлопнул приятеля по плечу. – Твой отец – это отдельная история. Он немало потрудился, приучая тебя к дисциплине и работать головой. Я свидетель.
– Как интересно, – усмехнулся Рик. – Сидишь рядом, слушаешь, но почему-то учусь только я.
– Зато я лучше разбираюсь в технике, – нашелся Брато. – И кто-то из нас двоих должен быть раздолбаем. Вам, будущий генерал Саттор, еще вести за собой армаду, так что забивай голову знаниями, а я буду прикрывать тебе спину, как обычно.
– Обычно спину прикрываю тебе я… раздолбай, – хмыкнул Саттор, отвешивая другу несильную затрещину.
– Я аккумулирую энергию, – не согласился Егор. – Если бы не я, ты бы увяз в книжках, заучка.
– Если бы я не вяз в книжках, кто бы вытаскивал тебя на зачетах?
– Вот поэтому мы отлично дополняем друг друга…
– А поцелуетесь, голубки? – осклабился Джерси.
– Кажется, у него слишком много зубов, – прищурился Егор, мгновенно переключаясь на новую цель.
– И нос слишком прямой, – согласился Саттор.
– И уши, еще уши большие. Он ими слишком много слышит, – деловито хрустнул пальцами Брато.
– Хватит, – Форд поднялся на ноги. – Выдвигаемся. До цели осталось не так уж и много. – Кадеты послушно встали вслед за ним и направились за красной линией, убегавшей к Круглице – третьему ориентиру на пути группы.
Они шли мимо низкорослых кривых елей, точно таких же, какие видели у Откликного гребня. Под ногами опять были корни и камни, но немного передохнувшие парни шагали легко, продолжая перекидываться короткими фразами. Однако постепенно разговоры стихли, кадеты старались не сбить дыхание. Форд задал быстрый темп, словно хотел успеть пройти за короткое время остаток пути. Рик поглядел на карту, на часы и промолчал, давая Денису свободу действий.
Когда группа достигла Круглицы, единственным, кто заговорил, был Егор Брато. Он задрал голову вверх и присвистнул:
– Вот это он наплакал?
– Кто? – тут же отозвался Петерс, выглядывая из-за Джерси.
– Да по легенде, которую рассказал повар, один влюбленный певец так увлекся своими песнями, что девушка, для которой он пел, успела выйти замуж, нарожать детей, состариться и умереть. И когда соловушка осознал это, то начал плакать, только рыдал камнями, и вот что из этого вышло, – Егор указал рукой на гору.
– Однако, – хмыкнул Симонян.
– Да тут был еще один страдалец, – живо отозвался Брато.
– Ну? – Джерси, казалось не обращавший внимания на разговор, полуобернулся и поглядел на Егора.
