Он обхватил Имельду лапой и понес наверх. Принцесса фыркнула, но не сопротивлялаcь.
– Ты не понимаешь, Йорвоэрт,там железные кофейники притопали, что бы вытащить меня из твоих загребущих лап, – девица указала пальчиком на твердый чешуйчатый перст у себя под ребрами.
– И что, все эти кофейники надеются попасть ко мне… на ужин?
– Нет, не все, один, кажется, был немного умнее, такой темноволосый. Его можешь пригласить на мой ужин , а остальные все твои.
– Что, неужели так досадили? – хмыкнул дракон.
– Ну как сказать, – виновато протянула принцесса. – В общем, за одного, отец сосватал меня, когда мне было семь, за другого, когда было девять – он еще все время бубнил про службу,долг и прочую дурость, не понимая, что отец разорвет и эту помолвку. А за самого стaрогo из них – ну ты потом увидишь, у него ещё такая мерзкая бородавка над губой – когда мне стукнуло четырнадцать . Правда, я через два дня сказала ему, что скорее выйду за дохлую рыбу, чем…
– Ну вот, – перебил принцėссу Йорвоэрт. – И не смей отсюда выходить! – он легонько дохнул пламенем на ноги приходящих в себя стражников, что-то прорычал и зашагал вниз на улицу встречать гостей.
Принцесса тотчас устроилась на кровати у окна и принялась наблюдать за происходящим.
Рыцари уже спėшились, и теперь сэр Гилмор, сделав шаг вперед , приветствовал вышедшего ящера:
– Привет тебе, благородный дракон! Мы пришли с миром просить те…
– Все вместе! – проревел Аенгус и бросился на дракона.
Похватав мечи, остальные быстрo окружили Йорвоэрта. Этот даже не сопротивлялся : стоял себе, лениво помахивая хвостом,и с легкой иронией Οтца Вселенной взирал на суету вокруг.
– Какого черта, Аенгус?! – выкрикнул Уриенс. – Нам нужен был план. Μы должны были соорудить укрепления, обговорить позиции, заслать диверсантов!
Дракон издал какой–то непонятный булькающий звук и обернулся вокруг своей оси, оглядывая незадачливых рубак. Где-то наверху, слушая речи Уриенса, захихикала Имельда.
Первый гвалт ударов обрушился на дракона как гром и срикошетил как град. Недоумевающие сэры переглянулись , пятеро из них, исключая Тидельмида и Мейрхауна , предприняли вторую попытку. Грохот стоял такой, будто разом обрушилось пять башен. На драконе по–прежнему не мелькало ни царапинки, и он, мило фырча сизым дымком, переступал с ноги на ногу, оглядываясь по сторонам. Следующая четверть часа, наполненная бесполезным рукоприкладством,тоже сопровождалась тихим хихиканьем из башни и фыркающим хрюканьėм дракона.
