Наглец крайне больно ущипнул меня за попу, отчего по мне прошла волна невероятного возбуждения.
— Нам будет хорошо вместе. Очень хорошо. Особенно в спальне.
Шепот Люция в самое ухо тоже возбуждал. Да что ж такое-то! Я передернула плечами и отстранилась от мужчины, тот довольно рассмеялся, все поняв.
— Бедная моя голодная девочка.
— Ошибаешься, я вполне сыта и в этом плане тоже, — гордо вскинула я голову.
— Врешь, сама себе врешь. Удовлетворить тебя по-настоящему, так, чтоб до головокружения, до потери сознания, сможет лишь равный. Или тот, кто сильнее тебя. И это никак не Аверин.
— Он — моя пара!
Люций остановился, как вкопанный, развернул меня к себе, его серые холодные глаза смеялись:
— Твоя пара — я, малыш! Так в книге рода вписано и никуда от этого не деться.
— Не ту ты книгу смотрел, по ходу.
Я быстро села в машину и поехала домой. Быстрее отсюда, от этого дьявола во плоти! Ишь, чего захотел, дочку ему рожу! Жена есть, пусть и рожает! Так, стоп, а если все это правда? Да нет! Бред! Хотя, о чем это я! Если учесть, кто я и, кто мои отцы, может быть всякое. Но верить в то, что меня создали специально для этого чудовища, мне категорически не хотелось. И неправда, что мне с Олегом нехорошо. Хорошо. Очень даже врет он все. Врет поганец! И вовсе он мне даже и не нравится, боюсь я его аж до заикания, до дрожи.
Добиралась я до дома целый час. Илюша уже проснулся и капризничал у Тары, на руках прося кушать.
— Прости, мой золотой, прости! Мама только быстренько душ примет, чтобы смыть с себя всю скверну, а то с нехорошими дядями общалась, — быстро крикнула я на бегу.
Минут 5 стояла под самым большим напором ледяной воды, смывая с ауры все следы, что могли оставить на мне арлеги, затем включила горячую и дважды намылилась. И тщательно вытерлась одноразовыми полотенцами. Когда я вышла, Тара забавляла Илюшу погремушкой, отвлекая от голода, что получалось плохо: сын отчаянно кричал, требуя свое.
— Я чистая ментально? — спросила я сестру, прежде чем взять сына.
— Вполне, — кивнула она, приглядевшись. — Той собеседник всю сверну, с тебя снял.
Я невольно покраснела и опустила глаза. Ничего то от богини не укроешь. Ослабила халат, чтобы освободить грудь, и взяла сына на руки. Тот тут же жадно захватил сосок губами и затих, обиженно сопя.
А я привычно уже замурлыкала колыбельную.
Туча черная да по небу шла,
Гром да молницу на себе несла.
Добру молодцу бурю стелила
И дождем поля поливала да.
Ой, да ты спи, мой сын,
