Можно вполне определенно сказать, что независимо от причин возникновения Дура в начале своего существования не была большим торговым центром. В это время главные евфратские караванные дороги шли от Евфрата не как сегодня — через Сирийскую пустыню в города, расположившиеся на ее краю, а оттуда в Сирию и Финикию, — они проходили несколько севернее. Одна из них начиналась в Антиохии, проходила через Апамею-Зевгму, где пересекала Евфрат, затем на левом берегу реки поворачивала на юго-восток и пересекала ее во второй раз у Никефореона; другая — шла через Алеппо, вероятно, примерно по тому же самому маршруту, что и теперь, пересекала Евфрат и соединялась с первой дорогой в Никефорионе. Множество дорог, связывавших Малую Азию и Месопотамию, шли в Сирию или через Антиохию, или через Эдессу.
Мы ничего не знаем о Пальмире этого времени; все, что мы знаем — это только то, что этот период не был временем величайшего расцвета для Дамаска; то же самое, вероятно, относится также к Хамасу и Эмесе. Этот факт любопытен, если мы вспомним, что дороги через Сирийскую пустыню к морю были короче и потому дешевле, чем пути через север, хотя причина, по которой их забросили, ясна. Они вели через Дамаск в Финикию, а Финикия в то время находилась в руках Птолемеев, к сфере влияния которых относился и Дамаск. Птолемеи были главными врагами и противниками Селевкидов, поэтому не удивительно, что мы ничего не знаем о Пальмире этого времени и что Дура, так тесно связанная географически с Пальмирой, была только лишь крепостью и земледельческой колонией, пропускавшей через себя караваны, делавшие в ней только короткую остановку.
Таково было положение дел в III и начале II в. до н. э. пока сильно было царство Селевкидов, пока в руках Селевкидов находились Месопотамия и Иран. Захват у Птолемеев Финикии и Палестины Антиохом III должен был привести к некоторым изменениям, возможно, что вновь началась торговля через сирийскую пустыню, которая повлекла за собой новый период расцвета Дамаска. Но мы мало обо всем этом знаем и можем предполагать, что в целом ситуация не изменилась.
Более значительные события изменили ситуацию на Востоке, в Месопотамии и в Иране, а именно привели к образованию и быстрому развитию Парфянского царства. Наши знания и здесь неполны и односторонни, так как все наши данные изначально почерпнуты из греческих и более поздних римских (т. е. вражеских) источников. Греки и римляне воспринимали парфян как варваров с легким налетом эллинской культуры. Сами о себе парфяне нам ничего не рассказали. Их монеты дают только хронологию; сохранилось только несколько их надписей, а парфянская историческая традиция только один раз была использована классическим писателем, Помпеем Трогом, обратившимся к ней в связи с целями и личностью Митридата Великого. Археология слабо освещает парфян, хотя по-прежнему существует немало руин парфянских дворцов и крепостей. Все эти руины, за единственным исключением — Хатры, лежат на месте более древних городов, поэтому раскопщики этих руин, пытаясь побыстрее проникнуть к более древним слоям, смотрят на остатки парфянского как на досадную помеху, отделаться от которой надо как можно скорее.
