Пленительные очи, где светилась
Мысль некая, запретная от века…
И, эту мысль скрывая в бездне неба,
Вы на меня глядели и молчали…
Так кто же, кто заговорит со мною?
О пышная земля, тебя молю я!
О небо в блеске злата и лазури,
Тебя, тебя я вопрошаю ныне!
О вы, которым ни конца и края!
Скажите мне, зачем же вы бессмертны,
Зачем же вы от века безначальны, —
Вы, у кого нет ни души, ни мысли;
Я ж, существо разумное меж вами,
Я должен умереть, исчезнуть мигом;
Я — тот, который может вас постигнуть,
Который вам дал имя и прозванье
И различает в вас добро и зло, —
Я должен умереть, и то же время,
Что я делю на годы, дни, минуты,
Меня в ничто повергнет… Горе, горе!..
Но ведь душа моя желает жизни,
Ведь я хочу всегда и знать, и слышать,
И видеть эту красоту земную,
И радоваться, правду обнаружив,
Страдать и мучиться, неправду видя!
И все безмерно долго, вековечно…
Но нет, мечта напрасна, — миг единый,
И оборвется нить короткой жизни,
И в тот же самый миг меня не станет:
Не станет глаз, что так хотели видеть,
Ума не станет, что желал познанья,
И самого желания не станет…
Конец…Ничто… Ничто, и точка. Да!
Но если — да, зачем родиться было,
Зачем, кому нужна и жизнь такая?
И раз не вечность, то не все ль равно —
Год проживешь ли, десять ли, минуту?
О Мойра
[27], Мойра! Ты неумолима!
Взамен бессмертья людям ты дала
Напрасные желанья, а надежду
Оставила младенцам малоумным.
Так отними тогда и разум мой,
Дай в невозможное хоть раз поверить:
Без этой веры не смогу отныне
Счастливым быть в убогой этой жизни!
