— А новая сотрудница?
— Ну…
— Что ну?
— Ну, не все нормально.
— А поподробнее?
— Я не привыкла ябедничать.
— Не буду мучить. Пока.
«Не привыкла ябедничать». Значит все опять как всегда, я опять буду грымзой, мешающей молодым и талантливым. «Надоело, это, надоело это, всю посуду переколочу» и откуда эта фраза выскочила и всплыла в моей памяти? Не голова, а свалка, уже не помню что, куда и откуда туда накидала. Я не обещала вернуться прям с раннего утра, прибуду на новую старую очередную работу часиков в десять, уже трещат телефоны, уже даются задания и спрашивается исполнение, застукаю всех так сказать в пылу работы и оценю.
Охранник мне радостно улыбнулся и сообщил, что Екатерина уехала по поручению Ковина, и что Андрей Владимирович на месте, но настроение не очень. Интересно, что в его понимание «не очень», Ковин уже четвертует или только иголки под ногти загоняет? Терпеть не могу звук телефона, тот противный звук, когда человек все звонит и звонит, а отвечать ему никто не собирается, а звонящий все надеется на чудо, а чуда не случилось. Приемная была пуста, телефоны звонили. Вот и пыл работы. Я пошла в свой новый старый кабинет.
— Что вы делает в моем кабинете?
— А почему-то он ваш, вы уволены!
— Да, я и не знала. Спасибо, что просветили. Так что вы здесь делаете?
— Я здесь работаю.
— Да, а почему здесь?
— А где? В приемной сидит Катька, это ее место, а кабинет мне, как более опытной, у меня стаж больше.
— А у нас кабинетность от стажа зависит? Спасибо, что сказали, пойду, поздравлю уборщицу с переселением, у нее стаж сорок лет, ей только президентский кабинет. Дорогая Устинья, если я вас еще раз увижу в своем кабинете, а не на рабочем месте, вы вылетите отсюда с полпинка.
— Меня сам Ковин взял, а вы здесь никто, вас уволили.
— Да, хоть Подковин, быстро на место и делать свою работу. Сообщите Ковину о моем приходе и приготовьте кофе для него и меня.
Милая барышня типичной славянской наружности с волосами цвета спелой пшеницы, собиралась сказать еще что-то, но ее прервала Фролкина.
— Николь, какая радость, мне, когда Ковин сказал, я аж чуть его целовать не кинулась. А у нас замечательные новости, Петруня уволился, не вынес тягот командировки и свалившейся на него работы.
Появление начальника отдела кадров наконец-то вразумило Устинью, в ее голове что-то щелкнуло и простая мысль, что я ее начальник, и меня взяли обратно, как кровь в фильмах ужаса на белоснежном кафеле проступила в ее незамутненном сознание, и она со свистом вылетела из кабинета.
