Вот покровитель из знати, этот точно знает, чего хочет! Если не искать еду, чем же занять долгие вечера? Квадим помнил, что людям нравится богатство, и купил драгоценности. Он тщетно пытался понять, что в них такого, пробовал рассматривать и перебирать самоцветы, но занятие нагоняло на него скуку. Падальщик привел в дом шлюху, выкупил с концами. На́втия ублажала его три, четыре, пять раз на дню — сколько хватало мужской силы — было приятно, но не то. Неужели это все, что может дать жизнь?
Квадим совсем было решил, что его обманули — когда на очередном пиршестве услышал стук клюки по мозаичным полам.
Хромой Трикей!
Сегодня он являл чудеса истинной веры, а на деле — показывал фокусы. То было тонкое искусство — не только обучиться трюкам, а еще сделать все неловко, чтобы отцы города заметили подвох. Пусть думают, что он смешной дурень. Главное, что дурнем-то оказался патрикий. Целый бесов дом, в четыре комнаты! Видят боги, оно того стоит.
Клюка остановилась всего-то в шаге от него, Квадим видел, как деревяшка уперлась в бесценный пол. Они встретились взглядами, и иноземец все понял. День. Может, два. Назавтра покровитель все узнает.
В ту ночь он забросил сумку с причиндалами в кусты прямо в саду патрикия — а через час уже скрючился в тени за домом торгаша. Все как по маслу. Никто не увидит! В темной одежде разве что седина выблеснет в лунном свете. Квадим забрался на стену и кулем свалился в сад.
Старик Трикей спал, но застать его врасплох не получилось. В последний миг тот ухватил с прикроватного столика бутылку и треснул Квадима. Голова взорвалась болью. Пару мгновений падальщик приходил в себя. По лицу его быстро потекла кровь.
Проклятье, да у старика нож!
Квадим едва успел перехватить запястье торгаша. Где-то внизу тяжело затопали охранники.
Второй рукой он схватил калеку за шею. Давай же! Дохни, бесы бы тебя взяли! Дохни, старик! Но близость смерти придала торгашу сил. Тот царапался и кусался. Кровь текла из рваной раны на лбу, падальщик совсем ничего не видел. Но одной рукой крепко держал горло, а другой — руку с ножом. Ему стоило труда вывернуть калеке запястье. Со всей дури он стукнул старика головой в переносицу. Воспользовавшись мгновением слабости, Квадим повернул руку так, что нож нацелился торгашу в бок. А потом навалился всем весом.
Темнота. Возня.
Потом старик как будто обмяк, и пальцы стали липкими от крови.
Ты обнял смерть, сказал Азмир Многорукий — но время теперь текло вспять, отсчитывало мгновения до события, которое еще должно случиться. Губы игрока шевелились, выговаривая:
