Сердце Пентаура остановилось.
— Я наблюдал за нею весь месяц. Она не похожа на остальных девушек не только внешне, но и своим усердием. Ей уже открыты те знания, которые даны не всем дочерям царского дома, и наш Лотос не должен завянуть в нерадивых руках, — верховный жрец выдержал паузу. — Боги отдали её в храм, и здесь она должна остаться, но уже не в качестве сироты или прислужницы, но жрицы. Она достойна стать одной из служительниц Великой Хатор.
Пентаур отступил от учителя и простёр к нему руки, не веря услышанному.
— Я наблюдал за ней, — продолжал Амени. — Её дух сильнее плоти, и это божественный знак, который мы с тобой проглядели. И пришло время исправить ошибку. Я отыщу её после завтрака и скажу, что после грядущего праздника представлю её Тирии, верховной жрице Хатор…»
Сусанна вскинула голову, почувствовав чей-то пронзительный взгляд, но это просто солнце заглянуло на террасу. За всё время к её столику никто не подсел, ни из европейского, ни восточного мира. Похоже, у неё действительно было на лице зверское выражение. Сестра всегда говорила об этом, когда Сусанна при ней вчитывалась в написанный текст. Нет, три тысячи лет назад здесь было намного интереснее, и никакие платки не скрывали женских волос…
«Только Амени не нашёл Нен-Нуфер в пристройках, и одна из прислужниц указала ему на место, где следует искать девушку. Свернувшись, как кошка, та спала у ног статуи Исиды. Лицо хранило след недавних слёз, а измождённое тело вовсе не чувствовало холода. Амени долго стоял над скрючившейся девушкой, не решаясь потревожить ниспосланный богиней сон, но потом, испросив у Исиды позволения, присел подле спящей и осторожно коснулся щеки, укрытой светлыми волосами. Нен-Нуфер зашевелилась, но, увидев старого жреца, не отпрянула, как Пентаур, а тут же припала к его руке, будто у ледяных ног богини искала человеческого тепла.
— Я не помышляла ни о чём плохом, святой отец. Я только хотела ей помочь…
Амени сжал дрожащие плечи девушки и попытался поймать помутневший зелёный взгляд.
— Кому ты хотела помочь?
— Нашей царице…
И, зарыдав, Нен-Нуфер уткнулась в укрытые льном колени жреца. Амени опустил широкую ладонь ей на затылок и, дав время успокоиться, попросил рассказать всё по порядку.
— Я не знала о приезде царицы…
Вчера Никотриса одна с малочисленной свитой посетила храм, оставив скромное приношение, всего несколько украшений, но среди них Амени узнал ожерелье, которое всегда было на царице, когда та приезжала в храм на золотой колеснице фараона. На прошлом празднике Божественный повелел, чтобы царицу несли в носилках, и сейчас она отдала Пта последнее, что осталось у неё из личных подарков царственного супруга. Амени понял, что Никотрисе известно о просьбе фараона, и понимал, как и она, что только чудо беременности сохранит ей милость Его Святейшества.
