— Идём, идём, ты покажешь мне, что родилось из твоего пота.
Нен-Нуфер улыбнулась, надеясь, что Асенат поняла шутку отца, ведь это Великий Пта создал остальных богов из своего пота, а их, людей, он создал из слёз. Слёзы, как же много их вытекает из женщин…
— Что это такое?!
Нен-Нуфер вздрогнула, успев забыть, каким резким может быть голос Сети. Только на что он рассердился? Глупо требовать от Асенат чистоты письма в такой краткий срок.
— Ещё раз спрашиваю тебя, что это такое?
Нен-Нуфер вновь вздрогнула. Палец Сети лежал на написанных ею иероглифах. Не могло такого быть, чтобы ему не по силам было прочитать обращение к Богу Ра. Потому Нен-Нуфер молчала, силясь постичь причину его недовольства прежде, чем дать ответ.
— Мы пишем молитву, — начала она робко, но Сети оборвал её:
— Я не слепой! Зачем ты учишь Асенат священным письменам?! Я восхищён твоим умением писать много больше, чем танцем, ведь даже царские писцы, прошедшие вашу школу, не в силах написать подобное! Только зачем ты доводишь до слёз мою дочь, уча тому, что ей никогда не потребуется!
Нен-Нуфер прижала руки к груди, чтобы унять растёкшийся внутри страх.
— Я не думала, что царице дозволено писать иератическим письмом, мой господин.
— А, по-твоему, царица должна расписывать энсеби гробницу?! Я лучше пошлю туда тебя!
Сети схватил папирус и швырнул в пруд. Нен-Нуфер в страхе попятилась, но тот больше не сказал ни слова и, схватив за руку всхлипывающую дочь, зашагал к дому. Нен-Нуфер растерянно глядела им вслед, но только отец с дочерью исчезли из виду, рухнула на колени и потянулась за папирусом — только ухватить не могла. Нельзя оставлять священные письмена в воде — только пруд слишком глубок для неё, а помощи искать неоткуда. Своим криком Сети распугал всех слуг. Однако Нен-Нуфер заметила в углу навеса опахало. Она схватила его и вернулась к воде — только бы зацепить им край свитка и подтащить чуток к берегу, а там уж она дотянется рукой. Ну ещё немного, ещё… Колени скользили по мокрой плитке, но папирус оставался слишком далеко. Но тут его перехватила другая рука и, обдав Нен-Нуфер брызгами, вытащила на берег вместе с опахалом.
— Прости меня.
Сети остался лежать подле неё на животе, уткнувшись подбородком в мокрую плитку. Концы головного платка плавали по воде, но он не обращал на них внимания, а потом вдруг потянулся вперёд и подтащил к берегу лотос.
— Прости меня, — Сети тяжело вздохнул, и Нен-Нуфер взяла протянутый цветок. — Я потерял контроль. За одно то, что ты сумела одеть Асенат в платье, я должен целовать твои сандалии.
