Значит, вот кто её искал. Не Кекемур.
— Что случилось с Кекемуром? — сердце птицей забилось в груди. — Я слышала, что его разжаловали.
Стражник опустил глаза.
— Он потерял кнут. За это его выгнали из дворца.
Сердце Нен-Нуфер упало.
— Он защищал меня! Разве не для нашей защиты вы носите на поясе кнуты?
Стражник отвёл взгляд.
— Не спрашивай меня ни о чём, Нен-Нуфер, потому что я ничего не знаю.
Только краска сдержала слёзы. Второй человек спасает её жизнь и терпит от людей наказание. Сначала Пентаур, теперь Кекемур. И только один человек способен восстановить справедливость. Это фараон. Нен-Нуфер глянула в сторону пирамид. Нет, в этот раз она не станет оставлять для царевича лотос. Она отыщет иной способ связаться с ним.
Поблагодарив старуху за сандалии, Нен-Нуфер поспешила обратно в город. Возможно, Кекемура ещё не сменили.
— Нен-Нуфер…
Тело его лоснилось от дневной жары. На рынке не найти места в тени — оттого этой службы сторонились все, оттого её выбрали ему в наказание… И не только службу. Нен-Нуфер видела свежие следы от плетей. Не глубокие, они заживут и не оставят следа, но сейчас спина несчастного страшно горит от затёкшего в раны пота. Кекемур не хотел, чтобы она знала об его унижении, потому и передал благодарность через друга. И только случайно стража у ворот открыла ей его скорбную тайну.
— Ты рассказал им, почему потерял кнут? — начала Нен-Нуфер, позабыв все приветствия.
Кекемур молчал.
— Ты сказал им, что бросил кнут в крокодила? Отвечай мне!
Только стражник продолжал молчать.
— Ты не сказал им правды?
Нен-Нуфер чувствовала, как от молчания юноши к горлу подступают рыдания.
— Эта правда не имела значения, — выдал Кекемур хмуро, смотря поверх её головы на толпу. — Я заслужил наказание за потерю кнута.
— Не может быть такого наказания за спасение жизни!
Лицо Кекемура оставалось непроницаемым.
— Я обязан был вытащить кнут, но позабыл про него, ища твои сандалии, — и видя поджатые губы девушки, добавил более мягко: — Повторяю тебе, Нен-Нуфер, я заслужил наказание. И ты не смеешь упрекать себя в нём.
— Я упрекаю тех, кто наказал тебя! — голос Нен-Нуфер теперь дрожал не от слёз, а от ярости. — Они поставили кнут выше жизни жрицы Хатор. Они оскорбили в моём лице Великую Богиню!
Кекемур вздрогнул.
— Так ты не храмовая танцовщица? Ты — жрица Хатор?
Нен-Нуфер замерла. Она вновь в запале прикрылась Богиней. Но ведь сейчас она защищает не себя, она защищает справедливость. Фараон всякое утро берет в руки фигурку богини Маат и обещает, что в Кемете никогда не будет несправедливости.
