— Я постараюсь спасти сандалии.
Она узнала голос. Он принадлежал стражнику. А вот и сам он по пояс в воде и через миг опять рядом. Нен-Нуфер вытерла ладонью грязное лицо. Он виновато улыбался.
— Прости, воды Реки унесли твои сандалии, но я не знал, чем ещё швырнуть в крокодила после того, как промахнулся кнутом. Разве не знаешь, как опасно купаться одной. А если бы меня не оказалось рядом…
— Но ты оказался рядом.
Стражник отвёл глаза.
— Я молилась, и Великая Хатор послала тебя ко мне, чтобы ты спас меня во второй раз, — она благодарным жестом коснулась его плеча. — Я никогда не забуду этого.
— Никто не посылал меня. Я следил за тобой. Вместо того, чтобы работать.
Стражник отвернулся к спокойным теперь водам.
— Не говори так. Нас всех посылают друг другу Великие Боги. Однажды Великий Пта послал к реке своего жреца, чтобы вытащить из реки младенца. Сейчас меня спас ты, и я хочу знать для кого просить милости у Великого Пта.
— Проси её для Кекемура, хотя он и так уже наградил меня встречей с тобой. Как зовут тебя?
— Нен-Нуфер.
— Я не видел тебя раньше на работах, иначе бы запомнил твои волосы.
Нен-Нуфер опустила глаза, вновь пожалев, что Великие Боги не одарили её чёрными волосами и миндалевидными глазами, а заключили её кеметскую душу в чужеродную плоть.
— Я здесь впервые. И если мы будем продолжать вот так сидеть, то я не успею собрать и колоска, и Великий Пта подумает, что зря позволил тебе сохранить мне жизнь.
Слова и улыбка давались с трудом — Великая Богиня явно прогневалась на неё за царевича и нежелание возвращаться в храм.
Кекемур поднялся и, взглянув поверх тростника на поле, сообщил:
— Мы точно рискуем остаться без хлеба и пива, если не поторопимся.
Нен-Нуфер потянулась к воде, и стражник нагнулся вместе с ней, чтобы омыть налипшую на её чёлку и нос грязь, затем подал руку, чтобы вывести на берег.
— Из-за меня ты осталась босой, — он глядел на её почерневшие от мокрого ила пальцы. — Но я не смею предложить…
— Я дойду, — уверенно перебила его Нен-Нуфер.
Поначалу раскалённая земля не жгла мокрые стопы в полную силу, а потом Кекемур, который шёл поодаль, догнал её и без спроса подхватил на руки.
— Я не мыслю ничего дурного, Нен-Нуфер, — сказал он быстро, стараясь не прижимать её к груди. — Иначе ты сожжёшь ноги, и Боги меня точно покарают.
От быстрой ходьбы у него сбилось дыхание или же от окриков, которыми он прогонял прочь детей, которые, жуя хлеб, носились друг за другом, грозя длинными тростинками. Взрослые тоже расступались перед городским стражником. Немногим хватило места в спасительной тени навеса, но и счастливчики поспешили освободить ему путь, и Кекемур бережно опустил свою ношу на циновку. К Нен-Нуфер подскочила давешняя старуха, испугавшись, что девушке вновь сделалось плохо.
