Когда я с трудом залезла на дроги (помогать мне никто не спешил), мне в руки сунули свёрток из чистой тряпицы. В нём я нашла кусочек твёрдого сыра, по специфическому запаху овечий или козий, а также ломоть чёрного, грубого помола, хлеба.
Я давилась жёсткой пищей, пока моя спутница не протянула мне бутыль с сильно разведённым вином.
— Я не буду это пить, — отказалась я. — Мне бы простую воду.
— Это лучшее, что есть. Воду никто с собой не берёт в дорогу, — обиженно поджала губы женщина.
— Почему я не слышала, что ребёнок плачет? — вспомнила я о твердеющей груди. Всё-таки я не вынашивала это дитя и материнское чувство во мне ещё не проснулось.
— Я покормила его, когда вы спали, — всё ещё дуясь, пробурчала женщина.
— Ты кормилица? — спросила я.
— Нет, конечно, — возмутилась пышка, как будто я её оскорбила.
— Дона, когда ты успела сиськи молоком накачать? — воскликнул один из воинов. — Вроде не рожавшая. Надо у Гара поинтересоваться.
Раздался дружный хохот. Посыпались скабрезные шуточки. Один из массивных всадников с рыжими патлами грубо отчитал шутника, бросая взгляды на мою спутницу.
Я постаралась поймать в поле зрения чёрного коня, на котором ехал лэрд. Предсказуемо, что тот даже не оглянулся. Зато его спутник резко обернулся, но я успела опустить голову и сделала вид, что поправляю плед на корзине. Сунула руку глубже. Вроде тепло.
Но что-то не давало мне покоя. Сама не могла понять, что. Ребенок, вроде, действительно спал. Щёчки только были неестественно румяными. Поцеловала его в лоб. Вроде не горячий.
— Чем ты его кормила? — задала я снова вопрос.
— Вы такая неугомонная. Откуда такой интерес вдруг проснулся? Не плачет, в тепле. Что ещё надо? — дерзко ответила женщина и даже не отвела наглого взгляда.
— Это мой ребёнок. Если с ним что-нибудь случится, землю заставлю жрать. Отвечай, — повысила я голос.
Дона побледнела и её стало трясти. Она пыталась выдавить из себя слёзы.
— Что здесь происходит? — раздался голос с моей стороны.
— Я лишь интересуюсь… — не поднимая головы начала я.
— Вы меня взяли с собой, чтобы я присмотрела за молодым господином. А леди сопротивляется, — автоматной очередью выдала женщина, перебивая меня и довольная собой вздохнула.
— Что ты себе позволяешь? — возмутилась я. Но, поняв, что наступила абсолютная тишина, подняла голову и посмотрела прямо на Годвина.
«Господи, что за мужчина! — проскочило у меня в голове. — Побрить, постричь и отмыть — просто электрошок для эстета»
