День семнадцатый
Всё новое — это хорошо забытое старое. Пока учёные и мистики чесали затылки, пытаясь выяснить причины аномалии «Чеширский кот», некто досконально прочитал историю блокадного Ленинграда и решился на выведение крысоволка.
И нет, речь не о генномодифицированной зверушке.
Суть в том, что в закрытое небольшое пространство помещается с десяток крыс, которых никто не кормит. И из десяти со временем остаётся только одна. Та, что сжирает остальных. К ней после подсаживают ещё несколько товарок. И, если она и их поедает, то теперь эта крыса зовётся крысоволком. У неё что-то меняется в мозгах. После каннибализма такая крыса агрессивно ведёт охоту на своих же. И вскоре на территории крысоволка крыс не остаётся.
Проблема только одна. Такие крысы не боятся нападать на человека. И особенно на спящих маленьких беззащитных детей.
День восемнадцатый тире двадцать третий
Как известно, срок вынашивания детёныша у крыс и мышей составляет в районе двадцати дней. А потому к восемнадцатому дню популяция грызунов резко выросла. И только глупец не понял, что это только начало серьёзного бедствия. Люди стали покидать город.
День двадцать четвёртый
Отчаянная мера губернатора по разбрызгиванию отравы привела к новым человеческим жертвам. Даже больше. Теперь на улицах себя уютно чувствовали только хвостатые наглецы. Люди передвигались перебежками и пугливо озирались по сторонам. Правда, при этом они ещё и вовсю отмахивались от насекомых. Лето выдалось жарким и влажным. Комары вовсю плодились, а вот птиц осталось совсем мало. Их яйца, птенцы, да и сами пернатые были очень питательны для молодых крысят.
День двадцать пятый тире двадцать девятый
Музеи стали увозить наиболее ценные экспонаты в другие города. Часть производств, аэропорт, кафетерии и многие другие публичные заведения были вынуждены приостановить свою деятельность. Как сообщалось в СМИ — временно. Однако событие всё равно вызвало не только рост безработицы, но и панику. Люди принялись эмигрировать более активно.
День тридцатый
Город казался покинутым богом. В церквях меж образов святых шныряли мыши. Улицы окончательно обезлюдели. Красивые цветы на клумбах поедали гусеницы. Вместо певчих птиц на деревьях сидели, свесив хвосты, молодые крыски. Они жадно смотрели на мир чёрными глазами-пуговками, и их не пугали ни проезжающая мимо машина скорой помощи, ни водитель, беспомощно заглядывающий под капот своего внедорожника, ни тем более дым, поднимающийся сразу из нескольких районов — то горели брошенные хозяевами квартиры. Их не трогали слёзы молодой матери. Им были безразличны ряды свежих могил.
