— Несколько часов назад.
Господи, было воскресенье, десять часов утра.
— Ты давно встал?
— Уже успел сходить в зал.
Я покачал головой.
— Тогда аппетит должен был появиться.
— Никогда не пробовал ничего марокканского. На завтрак, конечно.
Я открыл дверь в кафе и поймал себя на том, что улыбался ему.
— Тогда сегодня у тебя первый раз.
Внутренний интерьер кафе — сочетание оранжевого, пурпурного и красного. Здесь пахло специями и лимоном. Столы из темного дерева были низкими, а скамьи устелены подушками, и я был благодарен, что мой любимый столик пустовал. Располагался он в углу возле окна, в которое проникал солнечный свет.
Я уселся и ждал того же от Эндрю. Он устроился напротив меня, оглядываясь вокруг и улыбаясь.
— Люблю это место, — признался я ему. — А этот стол? Если б можно было принеси книгу и весь день получать чай, я бы никогда не ушел. Особенно зимой, когда солнце проникает в окно.
Он улыбнулся, в уголках глаз появились морщинки, и опять меня поразило, какой же он красавец. Коротко постриженные волосы песочного цвета были зачесаны на бок, но все равно немного взъерошены. Он был чисто выбрит и пах невероятно хорошо: мылом, дезодорантом и мужчиной. Он был такой весь из себя американский мальчик — аккуратист, знавший все на свете. Я постарался представить его в одежде примерно моего стиля или в чем — то ином, нежели чем в свитере с ромбиками и классических брюках, но не преуспел. Ему все это очень шло. Если бы существовал журнал под названием «Сексуальные ботаники», он был бы на обложке.
Хозяйка, пожилая женщина по имени Зинеб, подошла к нам и сверкнула улыбкой.
— Спэнсер, давно не виделись.
— Знаю! Был занят на неделе, — сообщил я ей. — Но мой друг никогда не пробовал ничего марокканского. Как считаете, с чего ему начать?
— С хобз бчехмы с бараниной и перцем, — ответила она. — Приготовлены сегодня утром, и мсемен, твой любимый.
Я усмехнулся.
— Как всегда. Пожалуйста, с медово — инжирным вареньем.
Она закатила глаза.
— Разумеется. Чай?
— Для меня — да, пожалуйста. — Я махнул рукой на Эндрю, изумленно смотревшего на меня. — И латте с двухпроцентным молоком, без сахара и сиропа. Спасибо. — Я сделал для него заказ ровно так, как ему нравилось.
Зинеб оставила нас и выкрикнула что — то по — арабски своему мужу. Боже, я обожал это место.
— Ты запомнил? — спросил Эндрю. — Какой кофе я пью.
— Конечно, — ответил я. Будто для него никто и никогда не делал таких простых вещей. — Моя работа — помнить о тебе все.
