Такое доброе лицо. У покойной, возможно, остались дети. Утром родные не дождутся её с работы. Станут звонить, а она не поднимет трубку.
А виновата я!
Слёзы снова хлынули неудержимым потоком.
— Эстер! — Молох терял терпение.
«Я убила человека. Из-за меня начальник нарушает закон».
— Перестаньте себя жалеть и идите сюда немедленно.
— Простите меня, простите, — плача, прошептала я приведению и с содроганием перешагнула мёртвое тело.
Глава 9
Стоило вернуться в Крепость, и я начала задыхаться.
Я не могла дышать. Не могла сделать ни вдоха. Вцепилась в белую рубашку начальника и панически хватала губами воздух. В горле застрял колючий ком.
— Эстер!
Меня встряхнули. Я вся дрожала.
— Смерть вас дери! — выругался жнец, а затем шею обожгло болью, и перед глазами начало расплываться.
Очнулась я на диване в кабинете Молоха, заботливо укрытая пледом. Начальник разбирал за столом отчёты. На краю возвышались башни картонных папок и мягко горел офисный светильник. На спинке кожаного кресла висел пиджак. Услышав, что я проснулась, Молох отложил бумаги и принялся сосредоточенно протирать салфеткой очки.
— Что вы мне вкололи?
— Вы самый проблемный новичок в моей практике, Эстер, — Молох избегал смотреть в мою сторону. — Возможно, Танатос прав и женщинам не место в Крепости. Однако Смерть зачем-то вас выбрала. Зачем? Что в вас особенного?
— Я не знаю.
Молох надел очки и поднялся из-за стола.
— О том, что сегодня случилось, никто не узнает. Можете, об этом не волноваться, — он подошёл к дивану и протянул мне белую пластиковую баночку с жёлтой этикеткой. — Успокоительное. Не хочу наблюдать ещё один феерический запой.
Я взяла лекарство и осторожно огляделась. В кабинете Молоха я была впервые: прежде мы перемещались сразу в хранилище, а после расходились по своим комнатам. В этот раз начальник сам сдал обе косы и вернул в архив документы.
Небо за круглым окном было затянуто туманом, прячущим звёзды. Слышался далёкий плеск волн. Кабинет освещала лишь настольная лампа, отчего обстановка казалась интимнее, чем хотелось бы.
На деревянный подлокотник дивана опустилась кружка, от которой шёл одуряющий аромат свежеприготовленного кофе. На белой керамической поверхности большими чёрными буквами было написано: «Любимому брату. Сдохни, тварь!»
— У нас с Россом разногласия, — пояснил Молох, заметив, куда направлен мой взгляд. — Раз проснулись, угощайтесь.
Он вернулся за стол и погрузился в работу, словно забыв о моём присутствии.
