— Если ты ещё не всасала, — грозно обронил Хан, и судя по шумному выдоху, он был очень недоволен, — Карим отказался от тебя. На тебя вообще нет желающих, и ты при мне только потому, что не решено дело с твоим отцом! — до мурашек вкрадчиво чеканил. — Не ошибайся на мой счёт и не шибко фантазируй на тему секса со мной или моим сыном. У меня нет желания дальше нянчиться с тобой или вообще сталкиваться по жизни. Так что у тебя по-прежнему два исхода. Первый, если Юсуп найдёт Шакалов, выдам тебя замуж за кого-то из окружения, но малозначимого для моей группировки, чтобы ты — с глаз долой. Второй, и его я почему-то больше предполагаю воплотить в жизнь — тебе прямая дорога на панель. Там всем по херу какая ты истеричка и идиотка. Дисциплине быстро обучат, а нет — на наркоту посадят. Покладистые, вернее, лежалистые шлюхи дольше живут, больше принесут выгоды. Хотя, если ты девственница, — с некоторой задумчивостью пробурчал, — ну и лицом ничего, скорее всего, в элитный бордель пойдёшь. Продам твою девственность подороже — и забывай, как звали!
— И всё же ты… — уж было матернулась, как заткнуло насмешливое:
— Чшш, прежде чем ругаться, подумай, насколько ты зависишь от меня сейчас. — На это лишь губы поджала оскорблённо. — Так что молись, чтобы за эти три дня батя успел найти крыс.
— Да пошёл ты! — всё же бросила. — Надеюсь, до этого момента тебя закопают… — порывисто обернулась, да тотчас взвизгнула: — А-а-а, — боль опалила голову. Аж слёзы из глаз брызнули, когда Хан меня за волосы дёрнул.
— КОМУ, СУК*А, ЗВОНИЛА? — прорычал над ухом, отпустив волосы, но теперь перехватив мою шею рукой, согнутой в локте.
— Никому, — подвыла/прохрипела, судорожно цепляясь за его предплечье. Не ожидала, что это будет настолько жутко… страшно. И голова… адски болела.
— КОМУ? — требовал ответа Хан.
— Никому!!! — завизжала, остервенело лупя по его руке и мечтая избавиться от удушья.
— Тогда с какого х*я орала, привлекая внимание? — встряхнул меня грубо, но благо хват шеи ослаб. Секунда, и крутанул к себе лицо, крепко удерживая за затылок.
— Думала свои, — давилась слезами и запиналась на словах.
— Отец?
— Да!
— Собирался? — прищур угрожающий.
— НЕТ! — только сейчас поняла, что мысль вслух о «вызволении меня» звучала куда глупее, чем в голове.
— Почему?
— Он велел быть с тобой и…
— И? — опять тряхнул.
— Его не ждать!
Хан на миг замер, пиля меня чернотой глаз, а потом вторил:
— Тогда повторяю, какого хера ты визжала?
