— Ты забываешься! — в голосе соседа прорезывается металл. Ого, да у мужика характер есть?! Приятная неожиданность. — Она моя дочь, а ты…
— Сын женщины, с которой вы спите, — четко и без соплей.
— Ты все сводишь к низменному… — морщится Сергей Николаевич.
— Ах, простите, у вас же высокое… — неприкрыто насмехаюсь, — просто померещилось, что заставал вас с мамкой за обычным и плотским, животно-человеческим, оказывается, неправильно оценивал обстановку. Вы библию читали и к богу обращались!
— Прекрати паясничать! — рявкает сосед. Даже брови вскидываю:
— О, на святое покушаюсь? — вхожу в кураж. Это моя любимая стезя. Тут меня сложно переиграть.
— Может, тебе рассмотреть вариант переезда к кому-то из друзей?
У него все же получается меня огорошить. Отличная идея, сам подумывал об этом, но наткнулся на удивительную и совершенно очевидную загвоздку — меня совсем не радует такой выход из положения. От слова «категорически».
Ну уж нет, я так просто не сдамся!
— Выгоняете? — не без желчи.
— Нет, — робкий голос Юлии Степановны.
— Что ты, — удивленный Григория Михайловича.
Дед и бабушка умолкают под недовольным взглядом Сергея Николаевича.
— Ага, — хмыкаю зло, — сошлите на кудыкину гору, чтобы я вам тут не мешал.
Проскурины виновато опускают головы и тенью покидают зал. Сосед чертовски недоволен, сидит мрачнее тучи. Ирка глаза от стола не отрывает.
— Это неправда! — подбирает слова мужик. Ему неудобно. Думаю, мать не в курсе, что меня собираются «попросить»…
— Ирк, а Ирк, — кошусь на Королька; она вздрагивает. Ошарашенно хлопает ресницами. — Ты не знала, как признаться. Думала, папа орать будет… Бабушка и дедушка не поймут. Я сделал первый шаг, — наигранно ровно продолжаю монолог, стараясь не выдать, как трудно дается такое спокойствие и вранье. — Не собираешься мне помочь?
Если вначале щеки девчонки пунцовые, то теперь она вся до корней волос покрывается красно-белыми пятнами. Ну, хоть что-то ее не украшает. Корольку откровенно не идут такие цвета и в таком сочетании. Даже радуюсь произведенному эффекту.
— Помочь?.. — пауза. — Собраться? — выдавливает Ирка настороженно.
Сощуриваюсь. Вот же су***!
— Малыш, — пилю грозным взглядом, обещая скорую расправу, если не начнет подыгрывать. — Я давно предлагал жить вместе, так в чем дело?
— Что? — Сергея Николаевича тонет в «Что?» Иркином. Она шокированно таращится, бросает затравленный взгляд на отца, на меня, опять на папу. Мужик сереет. Не знал, что бывает такая реакция, но цвет его кожи приобретает пасмурный оттенок.
