Беловолосая Кхалисси неподвижно замерла на коленях перед троном, опустив голову. Совсем маленькие девочки, впервые покинувшие уютную обитель общины, испуганно смотрели на своих взрослых сестёр, но не смели прижаться к ним, чтобы получить хоть какое-то утешение. Стояли здесь и несколько ждущих разрешения от бремени демонесс. Были и совсем старухи, не нашедшие более ранней смерти в боях, но занимающиеся обучением молодых. Девяносто восемь Дагна всех возрастов смиренно преклонялись перед троном и ожидали своей кары. С верхних ярусов время от времени доносилось мерзкое хихиканье и нетерпеливые возгласы. Толпа свирепых зрителей, жаждавших крови, шумела и ликовала в предвкушении зрелища.
Наконец, появился и тот, кто должен был огласить судьбу. Великий Палач Преисподней поднял две пары рук своих, похожих на ядовитые щупальца, призывая к тишине.
Верховный трон остался свободным. Князь Светоносный не озарил своим присутствием суд, выражая пренебрежение к подсудимым.
Виконт Ал’Берит — бессменный Хранитель летописей и Главный архивариус Ада, развернул чистый свиток красной бугристой ладонью.
И достал он гигантское чёрное перо, крепко зажимая его меж пальцев, чтобы ни одна подробность не стала упущена, и события навеки остались в истории, покуда не стали бы выжжены из упоминаний.
И молчание бесконечностью пронеслось над кланом Дагна.
И низко склонились головы демонесс, но глаза не смотрели на пол под ногами, шевелящийся ковром от движений смрадных червей.
Глас Палача, возвещающий о воле Князя и насылаемой каре, зазвучал словно гром, эхом сотрясая до основания всё здание дворца. Герцог Дзэпар довольно ухмыльнулся всеми тремя пастями. Ведь должно стало Дайне из клана Дагна собственными руками предать медленной и мучительной смерти всех сестёр младше ста лет, включая ещё не родившихся. И первый шаг — снять живьём кожу, чтобы после навеки повесить жуткое напоминание на стенах главного зала клана. А после этого невыносимого деяния лишить жизни и Кхалисси — праматерь свою за нарушение Великого Закона.
Ладонь Дайны приняла тупое лезвие без рукояти.
И сжалась рука.
И капли алой крови потекли с неё.
— Дагна всегда держат свои клятвы, даже если это вредит им самим, — только и сказала Кхалисси, придавая решительности дочери своей.
— Будь сильна, любимая сестра, — прошептала девочка, сжимая в ладошке увядший цветок с большим нераскрытым светлым бутоном.
И сталь начала свой путь.
И стоны, сквозь стиснутые зубы, разнеслись по всему залу.
