— Мартен, — имя сорвалось с губ само, и я встала, бросилась было к двери, но Эллина вдруг схватила меня за руку, удерживая на месте.
— Вот об этом я и предупреждала вчера, — прошипела лисица. — Вы ведете себя опрометчиво, словно безрассудная влюбленная девчонка. Не полагаете же вы, будто никто не заметит, как вы с Ориони смотрите друг на друга?
— Кадиим, пропусти лорда Ориони в спальню, — повысив голос, велела я.
— Принцесса? — в одном слове сплелись удивление, сомнение и неодобрение.
— Пусть войдет.
Дверь открылась и Эллина отпустила меня. Мартен переступил порог медленно, осторожно. Голова почтительно склонена, быстрый, оценивающий взгляд исподлобья — на меня, на даму рядом, по комнате и снова на Эллину. За его спиной я заметила Кадиима, заметила предостережение в карих глазах.
— Ваше высочество, — в руках Мартена черный мешочек, увесистый по виду — очередное бездушное украшение от принца, красивый, щедрый откуп, демонстративно брошенный к ногам невесты.
По моему жесту Кадиим закрыл дверь, оставив нас втроем. Эллина подошла к Мартену, забрала мешочек и вернулась к окну.
— И на что вы меня толкаете? Ладно, я отвернусь и сделаю вид, будто меня здесь нет.
Мартен поднял голову, продолжая настороженно, с подозрением следить за лисицей.
— И что это значит? — уточнил он недоверчиво.
— Я не слепая, не глухая и нюх у меня еще не отшибло, — Эллина растянула горловину мешочка, достала длинную нить безупречного, бледно-розового, словно заря, жемчуга. — И поторопитесь, если мы даже втроем пробудем при закрытых дверях слишком долго, это покажется подозрительным.
Я приблизилась к Мартену, порывисто обвила руками его шею, не думая о чужих глазах, о чужих мыслях, о сплетнях, что могут разнестись по дворцу, если станет известно, что я посреди бела дня закрываюсь с посторонним мужчиной в своей спальне. Мне так нужно его тепло, то удивительное чувство, что возникало рядом с ним — будто я вернулась домой, будто я живу по-настоящему, а не существую бесполезной фарфоровой куклой, запутавшейся в собственных веревочках марионеткой.
— Мартен, мне страшно, — прошептала я.
— Все будет хорошо, Лайали, все будет хорошо, обещаю, — он обнял меня за талию, прижал к себе.
— Я хочу… хотела бы… с тобой, потому что ты мой… и мне страшно здесь оставаться, но я не могу, — я не заканчиваю фразы, однако мне кажется, что Мартен поймет меня, поймет, что я имею в виду. — Мой долг и… что будет с теми, кто прибыл со мной?
