Всё эти побои, мучения следовали после того, стоило мне только посмотреть на другого мужчину. Нет, посмотреть не по-особому, а просто только мазнуть взглядом. Именно поэтому все слуги в нашем доме были исключительно женщинами. Только мои телохранители были мужчинами, но Доминик доверял им, как себе, поэтому не беспокоился по этому поводу.
Получала я не так часто, примерно два-три раза в месяц, и исключительно после выхода в свет.
Помню, когда впервые увидела его истинную сущность. Это был праздничный вечер. День рождения одного из его друзей, на который нас пригласили. Тогда Доминик и показал меня всему свету — свою невесту. Он хвастался мной, показывая всем, какая возле него красавица-невеста: длинные светлые волосы, пухлые губы, голубые глаза, красивая фигура. Девочка с обложки, которую хотели трахнуть все друзья Доминика.
Тогда я пыталась веселиться, радуясь каждому моменту, и пыталась смириться с вынужденным браком. Браком, заключённым между моим отцом и Фордом. Меня поставили перед фактом, который мне нужно было принять. И я приняла, стараясь жить дальше, выискивая плюсы нашей женитьбы. Веселилась, наслаждалась жизнью. До того самого момента.
Стоило только сесть Доминику в машину, как лицо мужчины сразу же преобразилось, и его глаза начали пылать злостью. Докапываться до него в его плохом настроении, я не стала, решая, что сейчас мы приедем домой, он примет душ, ляжет в кровать, я обниму его, и он успокоиться.
Но стоило только нам переступить порог дома, как он схватил меня за руку и потащил в спальню. Я брыкалась, просила отпустить, но тот с каменным лицом продолжил тащить меня в комнату. Затащил меня в комнату, кинул на кровать, разрывая на мне платье, которое сам же днём говорил надеть. Я сопротивлялась, била его, но ему мои комариные удары были хоть бы хны. Глаза застилали слёзы, и я опустила тот момент, когда он прицепил меня наручниками к кровати. Развернул меня на живот, поставил на четвереньки, хватая за волосы и входя в меня на сухую. Помню, как плакала, просила прекратить, орала о том, что мне было больно, но ему было абсолютно плевать, он только вдалбливался с большей силой, называя меня грязной шлюхой.
Когда я уже перестала рыдать, и просто пыталась пережить те моменты, он наклонился к моему уху и прошептал: «В следующий раз подумаешь, прежде чем улыбаться другим мужикам, шлюха». Он кончил внутрь в меня, и, выйдя, натянул свои боксеры, застегнул штаны и вышел из комнаты, оставляя лежать меня с задратой вверх попой. Я не понимала, что произошло, и за что получила, но надеялась, что он сейчас вернётся и расстегнёт наручники. Но он не пришёл ни через десять минут, ни через час, ни через пять.
