А Сян Юн согласно кивал в ответ хитрецам и, казалось, наслаждался каждым подхалимским пассажем, поощряя сотрапезников к новым подвигам на ниве низкопоклонства.
- И пусть же мудрость нашего светоча воссияет ярче звезд Небесного Ковша, - щебетал первый советник в княжестве Чжао, круглый, как мяч, человечек по имeни Чжан Эр, лаская взглядом кувшин с вином на столе у Сян Юна. - И пусть покарают Небеса недостойного слугу, если...
- Сянго он хочет, – проворчал себе под нос сидящий неподалеку от Татьяны Шэнь Ян. - В Чаншань-ваны метит, скотина безрогая.
Посланница Яшмового Владыки едва не подавилась кусочком ягненка. Не далее как вчера из уст Се-вана она слушала историю о прекрасной дружбе между этим двумя господами. И хотя звание «любимого чиновника Чжан Эра» звучало как-то двусмысленно, Таня поверила на слово. Богатырь Шэнь Ян героически завоевал земли в области Хэнань и присоединился к чуской армии на берегах Χуанхэ, Чжан Эр всегда отличался мудростью решений. Почему бы таким людям не дружить меж собой?
- А вы каких земель желали бы? - полюбопытствовала небесная дева, проталкивая в глотку пережаренный кусок мяса глотком вина.
- Хэнань меня вполне устроит, – ответил «любимый чиновник» без всякого стеснения. – С резиденцией в Лояне.
И облизнулся эдак плотоядно. Был он из породы «квадратных» - одинакового размера в ширину и в высоту, состоял из мускулов и голыми руками душил быка. Как такая стать сочеталась с чиновничьей должностью, а та в свою очередь – с воинскими подвигами, оставалось загадкой для Тани Орловской.
- Не перестанете одаривать беседой этого болвана из Чжао, - ласково проворковал Сян Юн, делясь с невестой ломтиком вареного бамбукового побега, – прикажу немедленно его отравить.
- Что?
- Пошутил, - рассмеялся тот и бросил Шэнь Яну, словно кость псу. - Получишь свой Лоян. Хватит с моей небесной девой любезничать.
И не поймешь – в самом деле чусец ревнует к застольному собеседнику или же шутит так люто.
- Α вы не прежде времени делите Цинь?
- Да какая разница, - сыто отмахнулся Сян Юн. - Все равно делить придется. Пусть берут, мне не жалко. Все они собрались здесь, чтобы напомнить о себе, своих подвигах и заслугах. Реальных или мнимых.
В этот самый момент бывший циньский командующий Ли Чжан в очередной раз расписывал достоинства чусца. Да так складно, да так славно, словно это не он украсил стены Динтао голoвой дядюшки Ляна, а кто-то другой.
