Подскакиваю с кресла и расшвыриваю документы в стороны. Наливаю себе виски, осушаю стакан двумя глотками и швыряю его в стену. Как раз в тот момент, когда в дверь стучатся.
— Я занят! — рычу, рухнув в кресло и запустив пальцы в волосы.
Дверь все равно открывается, и под ногами входящего Фазы хрустят осколки дорогого хрусталя.
— Люк, нам надо поговорить. — Он прикрывает дверь, не хлопая.
— Ты ей все разжевал?
— Да, с Евой проблем нет. Смышленая. — Фаза садится в кресло напротив и, помявшись, добавляет: — Люк, что-то с ней не то.
— Что именно тебя напрягает?
— Может, я к Кэпу смотаюсь? Покажу ему фотки, расспрошу еще раз.
После того, как Кэп меня обвинил в случившемся, я зарекся к нему обращаться. Два года старика не видел. Да и тот из своего колхоза не вылезает: рыбалка, самогон, баня — вся его жизнь.
— Нет! — отрезаю я. — Это она. И я эту мразь убью.
— Но ты же…
— Сказал, что отпущу, когда отработает? — усмехаюсь я. — То, что она сделала, нельзя отработать. Поможет мне уладить назревшие за эти два года вопросы и получит свою законную пулю в лоб. Вот ее свобода, — шиплю я, подавшись вперед. — И не думай, что если вы мило поворковали, то она ангел. Завтра на больничной койке можешь оказаться ты. — Я вкладываю в свой зачерствевший голос хоть каплю тревоги за этого парня, и он согласно кивает. — Иди проследи, чтобы Белла все сделала, как надо. Я посплю.
Сон мне не помешает: я двое суток на ногах.
Заваливаюсь на диван, с которым давно породнился, и впервые за последние два года поверив, что все может наладиться, вырубаюсь.
На закате меня будит Белла, держа в руках чистый костюм и туфли. Надув и лопнув розовый пузырь из жвачки, перекатывает ее языком и мямлит:
— Опаздываете, босс.
Тру глаза, садясь, и морщусь, глядя на ее сочную фигурку в кожаном платье.
— Дуешься, что не ты со мной едешь? — с сонной хрипотцой спрашиваю, читая обиду на ее стервозном лице.
— Шаман меня знает, — вздыхает она, делая вид, будто ее самолюбие ничуть не задето. — А еще он знает, что вы не рассматриваете меня всерьез.
— Умница. — Я встаю и топаю в душ, по пути снимая смятую рубашку.
Холодная вода меня бодрит. Остыв, смываю с себя остатки дремоты, оборачиваю бедра полотенцем и возвращаюсь в кабинет.
Белла сидит на углу стола, положив ногу на ногу, и с закрытыми глазами качает головой. Тяну за провода, вынимая наушники из ее ушей, и она распахивает свои пушистые ресницы. В глазах так и полыхает злость.
— Белла, кончай. Тебя мне никто не заменит.
