— Ты что, боишься? — усмехаюсь я, а птичка уже так близко, что меня касается тепло ее разгоряченного тела.
— Конечно, я не хочу обжечься о печь или поскользнуться на мокром кафеле. Я наконец-то поверила, что есть шанс спастись.
Твою мать, ну зачем ты так говоришь?! Хочешь окончательно унизить меня?! Хочешь доконать?! Я и так презираю себя за то, что был таким болваном, и представь себе, птичка, не знаю, как теперь все исправить. Я даже в глаза тебе смотреть не могу. И хорошо, что сейчас вижу лишь размытое очертание твоей хрупкой фигурки, иначе утопился бы прямо в бассейне за спиной.
— Босс, почему ты молчишь? Ты выведешь меня?
— Нет, — шепчу я не своим голосом, резко притягиваю птичку к себе и, гори все синим пламенем, целую ее в губы.
Снова этот ни с чем несравнимый вкус, от которого кружится голова.
Птичка хоть и напряжена, а не отталкивает меня. Несмело отвечает на поцелуй, почти повисая в моих объятиях.
Я в кулаках сжимаю ее гребаное полотенце, намереваясь сорвать его и трахнуть ее на ближайшем шезлонге, но в зале загорается свет. Птичка распахивает глаза, отстраняется и делает шаг назад, выскальзывая из моих рук. Пряча от меня лицо, разворачивается и бегом удирает отсюда. А я стою на краю бассейна — брошенный, голый и с каменным стояком.
И что мне теперь делать?
Не знаю, от чего мне жарче — от парилки или поцелуя Люкова. В комнате я сразу распахиваю окно и поглубже вдыхаю свежего воздуха. Успокоиться не выходит. Сердце рьяно рвется из груди, а ноги по-прежнему будто не свои.
Только не это, пожалуйста! Я же зареклась после Макса связываться с плохими парнями. У них всегда будут проблемы, враги. Рядом с ними ходит сама смерть. А я не хочу засыпать и просыпаться в страхе, что снова кто-то разбудит меня пулеметной очередью.
За спиной щелкает дверной замок. Не оборачиваясь, я прошу:
— Босс, уйди. Пожалуйста.
— Увы, птичка, уходить будем вместе.
Взволнованность его тона вынуждает меня обернуться. На Люкове брюки и наспех накинутая рубашка. Он бросается к окну, выглядывает на улицу и, схватив меня за руку, тащит к выходу.
— Эй!
— Шаман нашел нас.
— Но мне надо одеться! — Я дергаю его за руку, но Люкову пофиг.
Он вытягивает меня из комнаты и бегом ведет вниз, где Артем Никитич заряжает двустволку.
— Машину я выгнал, — говорит он нам и подает Люкову ключи, хмуро оглядывая меня — босую и в полотенце.
— Спасибо за сауну, — пищу я, сжавшись.
Люков изгибает бровь, взглянув на меня, но не задерживается для прощания с дедом. Подхватывает меня руки, выносит во двор, где закидывает на заднее сиденье, прыгает за руль и с ревом выводит машину на дорогу. Мы успеваем скрыться за углом, прежде чем фары бандитского кортежа освещают улицу. Меня бросает из стороны в сторону от крутых поворотов, в которые нас заносит, пока мы наконец не выходим на федеральную трассу.
