— Спасибо, девочка моя, что пришла. — Мама целует меня в щеку.
— Мам, ты не обижайся, что мы без подарка. Я вчера кредит заплатила…
— Даже не заморачивайтесь об этом, Оксаночка! — перебивает меня Павел Георгиевич и жестом руки приглашает в гостиную. — Проходите. Мой сын еще не пришел. Вы не против немного подождать?
— Что вы, что вы! — Я усаживаюсь на диван перед накрытым столом, польщенная обходительностью маминого мужчины. — Мы же чуть раньше пришли.
— Больше достанется! — неуместно шутит Васька, подворачивая рукава ветровки и плюхаясь рядом со мной.
— Вась, ты бы снял курточку, — прошу я его.
— А ты бы сначала мою майку постирала, а то от пота круги под мышками, — фыркает он слишком громко, чтобы мне стало не по себе.
Не могу же я Павлу Георгиевичу объяснить, что Васька круглосуточно эту футболку не снимает, даже спит в ней. А рубашку, что я приготовила, проигнорировал.
Я нервно усаживаюсь поудобнее, и тут «хрясь»… джинсы на моей коленке рвутся. Чуть отодвигая край скатерти, вижу, что все слишком серьезно. Значит, из-за стола не вылезу, пока все не разойдутся. И хотя мою ногу не видно, я все равно кладу ладонь на оголившееся колено.
Звонок в дверь немного сглаживает конфуз, и мама с Павлом Георгиевичем спешат в прихожую. Васька сразу тянется к бутылке шампанского — единственному алкоголю на столе.
— Вась, — мягко одергиваю я его. — Может, не надо?
— А че еще делать? — Он настырно начинает откупоривать бутылку.
— Ну Ва-ась…
— Не лезь под руку!
Из прихожей доносятся голоса. Мама радостно охает, отчего у меня поднимается настроение. А через минуту она входит в гостиную с огромным букетом ее любимых благоухающих лилий.
Из бутылки вылетает пробка, попадает прямо в стеклянную дверцу шкафа-горки, разбивает ее, а шампанское фонтаном выстреливает на стол: затекает в салаты, закуски, бутерброды.
Пряча свое лицо за приставленной ко лбу ладонью, я начинаю дрожать, потому что Васька ругается, что хозяева банкета на выпивке сэкономили, палевное бухло купили, иначе этого бы не произошло. Он дергается, салфетками вытирает свои намокшие джинсы, а в следующее мгновенье я слышу чертовски приятный мужской голос с природной естественной хрипотцой:
— Добрый вечер!
Отнимаю руку от лица, гляжу на возникшего в дверном проеме брутального красавчика и теряю дар речи.
Темные глаза-угольки под прямыми бровями искрят пленительным шармом, модная стрижка и аккуратная бородка гармонируют с деловым стилем его костюма, губы изгибаются в улыбке человека, знающего себе цену.
