Хотя мне на секунду кажется, что я целую невинную девицу. Я прерываюсь. Нимфа тяжело, сбивчиво и быстро дышит.
— Слушай, конфетка, сколько мужчин у тебя было?
— Кристиан, ты… — лепечет она, краснея, как помидор, а я перебиваю ее:
— Один? Ни одного?
— Мы поступаем неправильно, и я…
— Пожалуйста, замолчи, — мягко прерываю я ее снова, и она затыкается, закусив губу. Я вижу по ее взгляду, что внутри у нее борются две стороны. Одна — ее сраная «мы поступаем неправильно», вторая вполне себе тянется к моему телу, желая получить большее, — мне насрать на то, как мы поступаем, нимфа. Я сделаю так, что ты будешь плакать, кончая подо мной. Для этого тебе нужно быть немножко менее нерешительным бревном, чем сейчас.
Я уговариваю ее, потому что меньше всего мне хочется потом ее истерик на тему «Ты меня изнасиловал!». Сейчас она ведет себя располагающе к этому — это не молчаливое согласие, а шок. Она как зайчик, который дохнет в лапах зверя только потому, что считает — выхода нет и его все равно сожрут, а не потому что хочет сдохнуть.
— Давай, нимфа, — произношу я, отпуская ее шею и отметив, что на тонкой белой коже остались красноватые отметины. Начинаю медленно приподнимать ее футболку и прикасаюсь ненароком к обнаженной коже. — Можешь потрогать меня. Просто подними руки и потрогай. Я умею хранить тайны, конфетка, и ни одна душа, включая твоего мужа, не узнает о том, что мы делали сегодня.
Ее глаза загораются обидой и злостью, когда я упоминаю мужа, и я понимаю, что нащупал нужные точки. Снимаю с нее футболку и провожу пальцем по лифчику. Она покрывается мурашками, тихо вздыхая.
— Нимфа, разве это нормально, что красивая девушка живет без внимания мужа? — продолжаю я искушать ее. — Он хоть раз сделал тебе приятно, чтобы пальцы ног поджались от удовольствия? Ты можешь прожить с таким, как он всю жизнь… и ни разу не узнать, что такое хороший секс.
— Помолчи, Кристиан, — сдавленно выдает конфетка, и я усмехаюсь. Прекрасно, она зла и обижена настолько, что нашла в себе яйца заткнуть меня. — Ты извращенец, если честно. Я тебя вижу второй раз, а ты предлагаешь такое...
— Я извращенец. А ты хоть помнишь, что такое оргазм?
— Да!
— Поэтому ты дрожишь от того, что я едва к тебе прикоснулся? Удовлетворенную женщину не так колбасит.
— Ты…
Я расстегиваю ее лифчик и отбрасываю в сторону. Черт. Грудь у нее охренительная. Я бы присунул между ними, глядя в ее наивные глазищи, но это потом.
— …думаешь, что я какая-то глупая девочка, которую можно развести на секс при живом муже?... — продолжает она, краснея и закрываясь руками.
