— Это все приезжие, — сказал Лаврентий. — Исследователи хреновы! Это они устроили.
Народ заворчал, соглашаясь. Стали подходить ближе.
— Надо на остров плыть и гнать их оттуда к черту! — продолжал Лаврентий, все больше распаляясь. — Лезут, куда не просят, так всех нас угробят. Я им, сукиным детям, руки оторву!
— Верно! — поддакнули ему. — Гнать их надо!
— Сколько людей пострадало! Им-то что, а мы тут подохнем по их милости!
Народ загудел, посыпались угрозы одна другой страшнее. Неизвестно, чем бы все кончилось, скорее всего весьма плачевно, не вмешайся Федор Петрович.
— Угомонитесь вы, — проговорил он. — Что лаете? Они тут при чем? Сами не знали, куда лезут.
— Не знали! — закричал Лаврентий. — Не знают, так пусть не лезут!
— Правильно!
— Они же нам помочь хотели. Ну вышла неудача, так кто виноват? Руки рвать хотите. Сами-то на кого похожи будете?
— Да иди ты!
В разговор вмешался один из мужиков.
— Погоди, Лаврентий. Петрович правильно говорит. Ты что, погромщиком решил заделаться? Срок хочешь получить?
Лаврентий не ответил. Заговорил Гена.
— Давайте все-таки на остров сходим, — сказал он. — Хватит с нас экспериментов. Выставим гостей, и делу конец. Скатертью дорога.
Его поддержали.
Игоря нашли возле входа в штольню. Он был без сознания, лицо в крови. В первый момент решили, что он умер, и это охладило горячие головы. Видимо такова русская душа — жалкий, лежащий в мокрой траве Игорь из виновника и злодея как-то вдруг превратился в своего. По крайней мере, на время.
Когда его подняли, он застонал и открыл глаза. Тут поняли, что кровь на лице появилась из-за лопнувших сосудов в носу и давно уже остановилась. Его усадили, прислонив к холмику, и дали воды. Игорь был настолько слаб, что едва мог говорить. На все вопросы он лишь качал головой, и единственное, что от него добились, это подтверждение того, что я спустился в пещеру, и с этого все началось.
Стали держать совет, что делать дальше. Желающих спускаться за мной нашлось немного: все боялись, что страшный феномен может повториться. Перед ними сидел живой пример того, как опасно находиться рядом с пещерой в такой момент. Но уйти, бросив все, тоже не решались. Там, под землей, был Гришка. Человек из поселка, свой парень — один из них.
Федор Петрович предложил дождаться моего возвращения.
— Нутром чую, что лезть туда нельзя, — говорил он. — Надо ждать.
Большинство с ним соглашалось, сойдясь во мнении, что спуститься в пещеру, значит повторить недавнее мракобесие. Раздавались и крики о том, что надо запечатать вход и никого к нему не подпускать. Те, что находились внутри — я и Гришка — уже сгинули и помочь ничем нельзя. Нужно позаботиться об остальных.
