— Отпустите меня? Правда?
— Да, отпущу. Ты всё вернёшь, договоримся полюбовно. А, как тебе такой вариант, Павел? В обмен на одну маленькую услугу.
— Что… что нужно для этого сделать? — оживляется до лихорадочного радостного блеска в глазах. — Максим Викторович, я… я всё, что угодно сделаю! Что скажете! Всё!
Иди в задницу, думаю я. А на словах:
— Всё, что угодно? Действительно? А как насчёт Инги? Её отдашь?
— Куда её отдать? — таращит глаза, хлопает светлыми ресницами, а моя хватка на его тонкой шее слабеет. Ещё чего доброго, силы не рассчитаю и грохну.
— Мне. Отдашь её? Трахнуть твою жену хочу, сил нет. Нравится она мне. А? Она трахается со мной, ты — свободен. Ну?
Отстраняюсь. Держу дистанцию. Намеренно кажусь расслабленным. Подпираю подбородок кулаком, смотрю на Павлика, а в глазах того вроде как осмысленность появляется.
— Хотя нет, — хлопаю себя по лбу ладонью. Блефую, готовлюсь взять банк. — Ты, кажется, приличный мужик. Нет, погорячился я, не будешь ты этого делать. Жена всё-таки… не сможешь. Любишь ведь жену, наверное. Прости, старик, снимаю предложение.
Горестно вздыхаю, а внутри щёлкает невидимый таймер. Пять, четыре, три…
— Я согласен. Хорошо! Забирай её, — выкрикивает, глотая наживку. Попался всё-таки, упырёныш.
Эх, так предсказуемо. Аж скучно.
— Уверен? Не будешь против? Всё-таки секс твоей жены с другим мужчиной…
— Ты же выполнишь своё обещание? Отпустишь меня?!
— Господи, конечно! — говорю я и достаю из кармана телефон. — Вот сейчас только, подожди немного.
Павлик, вижу это, надеется. Нет, он даже уверен, что я выполню свою часть сделки. А я не тороплюсь его разочаровывать.
А когда через некоторое время его выводят из кабинета навстречу правосудию под руки, основательно перед этим приложив мордой об стол, орёт, что я подонок. Мразь. Непорядочная сволочь.
Наверное, так и есть. Только я никогда не прощаю промахов. Особенно таким подонкам.
За Максимом закрывается входная дверь. Громко. С хлопком отсекает меня от внешнего мира, ограничивает моё личное пространство стенами дома.
Максим уходит, даже не обернувшись, а я стираю с губ след его поцелуев. Не было этого, не было! Показалось. Это было сумасшествие, помутнение, безумие — что угодно. Моя распущенность — лишь реакция на стресс, мою растерянность, шок. Ничего больше.
Убеждаю себя в этом и будто бы легче становится. Надолго ли?
Меня не запирают в комнате, но запирают в доме. Но эта иллюзия свободы — мнимая. Слишком призрачная, чтобы поверить в неё. Больше чем уверена, на этот раз меня караулит кто-то надёжнее, чем Егор. Но у меня нет сил сбегать. Я слишком растеряна, слишком запуталась, чтобы отважиться на побег.
