Это было сделано весьма опрометчиво.
Рука больше не изъявляла желания трястись. Бросив пакет с покупками на землю, он шёл к ним. В глазах больше не было той радости, что всего минуту назад. Огонь ярости пылал в них. В тот миг он соображал не многим больше чем древние наши предки, защищающие своих самок от саблезубых тигров и соплеменников. Злая усмешка кривила губы.
Прежде чем на него обратили внимание, крепкий кулак опрокинул одного на землю. Второй, вовремя отскочив в сторону, разразился матерной руганью.
— Ну, падла! — взвыл он, бросаясь на не весть, откуда взявшегося защитника.
А зря, кстати. Весь прошедший год он находил спасение от боли терзавшей душу и сердце, в том, что всячески измывался над собственным телом. Теперь, выражаясь метафорически «им можно было забивать гвозди».
Сильнейшая серия ударов, и булькая наполнившей рот кровью, агрессор рухнул как подкошенный…
В своей ярости он поступил глупо: он забыл о том, что упал первым.
Когда на плечо легла рука, он резко развернулся на месте и взялся за избиение первого из двоих кто посягнул на его любовь. Он почувствовал удар в грудь и разлившуюся внутри боль, но не придал этому значения.
— Вон! — прорычал он, когда оба смотрели на него с земли, сплёвывая кровь.
— Бля, стоит. — Раскрыв глаза шире, чем это казалось бы возможно, произнёс один из них. — Валим, отсюда, братан.
Когда оба урода исчезли, он вдруг ощутил нарастающую слабость во всём теле.
— Странно… — Прошептал парень, с трудом устраиваясь на скамейку. — Что со мной?
Наташа не двигалась с места. Полный ужаса взгляд был прикован к его груди.
— Что со мной? — Повторил он, но странно — собственный голос он слышал будто издалека, приглушённый расстоянием. — Руки не могу поднять… Наташа, Наташенька…
Кое-как заставив руку двигаться, он коснулся пальцами её щеки.
— Не чувствую, как будто вата. Что со мной, малыш? — Теперь уже почти не слыша самого себя, произнёс он.
Его взгляд переместился с такого милого лица, туда, куда смотрела она:
— Ах, вот оно что… — Прошептал он и рассмеялся…
Точнее попытался: захлебнувшись смехом, он скривился от боли. С уголка губ парня потекла струйка крови, а из его груди торчала рукоять ножа.
— Серёжа… — Очнулась Наташа от ступора. — Не шевелись только. Хорошо? Я сейчас.
Она хотела встать. В душе её всё смешалось: боль, ужас, казалось бы, навечно умершее чувство любви. Рука его сжала её ладонь.
— Стой, малыш, не уходи. — Печальный взгляд внимательно изучал дорогое лицо.
