Да, железные балясины и перила, а также пятьдесят мраморных ступеней не оставят никакого шанса оступившемуся.
— Это случилось ночью? Кто-то был поблизости?
— Был вечер пятницы. Лин нашел ее. Он собирался остаться на ночь. Он так делает — делал — иногда, чтобы мама не оставалась одна. Лин поужинал с друзьями и приехал домой после полуночи. Тогда и нашел ее.
— Это ужасно.
Оливер рассеянно кивнул.
— Да. Их ссоры были грандиозны, но думаю, он очень любил маму.
Оливер говорил отстраненно, однако он всегда был сдержан в проявлении чувств. При этом искренне заботился о брате и матери. Майлз вообще с трудом представлял, что может вызвать у Оливера сильные эмоции.
— А Агата не слышала, как она упала?
Оливер фыркнул в ответ.
***
Когда они добрались до дома, Майлз вновь предложил Оливеру забрать все, что тому было обещано или просто представляло ностальгическую ценность.
Оливер задумался, но потом отказался:
— После смерти отца я получил от него наследство. Все остальное — не в моем вкусе, даже если бы у меня хватало места в квартире.
— Может быть, картины? Статуэтки? Светильники? Или… ты ведь раньше играл на пианино. Не хочешь забрать его? — продолжал настаивать Майлз.
— Ты еще спроси, не нужны ли мне рыцарские доспехи.
— А что, нужны?
Оливер расхохотался.
— Нет. Определенно нет. У меня нет места для пианино. Кроме того, я уже много лет не играл. Это была идея матери, сам я не горел желанием учиться. По ее задумке, я должен был играть на фортепиано, а Лин — на кларнете. Полагаю, она хотела иметь под рукой подходящий аккомпанемент, когда ей вздумается попеть.
Майлз усмехнулся. Это было в духе Маргаритки.
— Лин говорит, что большая часть картин ничего не стоит. Если и есть что-то ценное, можешь передать в его галерею. Остальное, вероятно, можно выкинуть на помойку. Для меня все картины одинаковые.
— Но что-то же тебе нравится.
Оливер удивленно посмотрел на Майлза.
— Верно. И здесь нет ничего, что вызывает у меня желание пополнить свою коллекцию настенного декора.
Что ж, это было честно, хотя и удивительно. Майлз считал дом шкатулкой, наполненной красивыми, восхитительными вещицами. Он просто не мог поверить, что Оливер ничего не хотел бы взять. Но этот мужчина был щепетилен в выборе одежды, а его машина была хоть и не нова, но дорога и безупречна, что говорило о нем как о человеке, который точно знает, чего хочет, и не загромождает свою жизнь излишествами. Возможно, соседство с такой богатой и ветреной матерью открыла для Оливера прелести жизни аскета.
