Она постучала костылем по полу, подчеркивая свои слова.
– Вы скоро поймете, какой большой успех – перевести пациента с героина на метадон, я вас уверяю, – закончила она, фыркнув и покивав головой.
Похоже, Молли, которую физически сдвинуть с места было очень легко (хотя я бы, конечно, никогда не стал этого делать), вряд ли удалось бы заставить сойти с ее позиций относительно наркотиков.
– Слушай, сынок, я в этом деле уже много лет. Мне слишком поздно меняться, – сказала она. – Если меня спросить, хотела бы я прожить свою жизнь по-другому, то конечно, я отвечу «да». Лучше было не становиться наркоманкой, но сейчас, в моем возрасте, у меня нет сил бросить. Ну и что, что наркотики могут меня убить, велика потеря! То же самое может сделать и стенокардия. С героином, по крайней мере, веселей.
Тем не менее она меня не убедила. Лучше было не становиться наркоманкой, да, но она-то стала. Я начал выписывать ей рецепт на метадон.
– Стартовая доза 30 миллиграмм, в течение недели, если начнется ломка, мы увеличим дозу, хорошо? – объяснил я, ставя свою подпись.
– Вы тут поосторожнее, док, – заметила она. – В округе все знают, что сегодня новый врач приступил к работе. Они будут вас испытывать, так что держитесь потверже, знаете ли.
Молли была просто кладезем мудрых советов; очевидно, аромат моей наивности достиг ее ноздрей, стоило ей вступить в кабинет.
– У вас будут выпрашивать голубенький, вы же тут человек новый.
– Голубенький? – переспросил я, гадая, что это может быть: хоть я и работал первый день, я сомневался, что людям понадобится мой галстук с распродажи.
– Ну, голубенький! «Валиум».
Ну да. «Валиум», или диазепам, – так называется дженерик. Некогда вездесущая панацея для отчаянных домохозяек. Маленькие голубые таблетки и их аналоги из семьи бензодиазепинов, «маминых помощников», которые вызывают сильную зависимость и теперь используются редко. Они провоцируют легкое ощущение эйфории и снижают тревожность, так что, по словам Молли, имеют широкое хождение у наркоманов на тяжелых наркотиках, которые их принимают в перерывах между дозами.
– Помогают продержаться, пока не заполучишь коричневый.
Я уставился на нее непонимающим взглядом. Тут у них что, все обозначается по цвету? Я почувствовал себя, словно в детском саду: «а в голубом шкафчике у нас диазепам…»
– Героин, – терпеливо перевела она. – На улицах его называют smack, или коричневый. Вообще, героинщики – люди приличные. О них плохо говорят, но, пока им удается раздобыть пакетик – другой, они сюда не приходят.
