. По своем прибытии к месту служения, он обратил главное внимание на внутреннюю чистоту помещений. "Если завтра я замечу хоть одну папироску на полу коридора, я расстреляю заведующего хозяйственной частью, завхоза", — заявил он. Внешний порядок, действительно, был сразу наведен. За этой мерой последовали и другие курьезные приказы, в том же роде. Введена была своя собственная чрезвычайка, так называемая Ортчека, и свой революционный трибунал. Аракчеевско-помпадурские приемы, применявшиеся комиссарами и на других дорогах, влекли за собою лишь то, что все от верха до низа изо всех сил старались, чтобы наружно все было исправно, чтобы служащие являлись вовремя на службу, и чтобы можно было особыми диспетчерскими телеграммами сообщать ежедневно в Москву разного рода статистические сведения, сводки которых, как я уже сказал, ничего, в сущности, не выражающие, могли бы затем помещаться в советских газетах, как рекламный материал.
Когда в этом отношении все идет исправно, комиссары не сажают спецов в Чеку, и жизнь в учреждении не проявляется никакими особыми происшествиями, в особенности, если все направляющие работу лица сумеют дружно спеться со своими комиссарами. Тогда на них начинают сыпаться, как из рога изобилия, всякие мелкие блага, но по масштабу всеобщего оскудения в Советской России — значительные. То перепадет немного керосину, то аршин 10 материи удастся перехватить, то уголь не в пример прочим, или какая-нибудь выгодная командировочка. Последние советские железнодорожные служащие очень любят, так как перспектива прокатиться, скажем, из Ростова-на-Дону, захватив с собою старые платья, и выменять их потом где-нибудь на Кубани на белую муку, мед, картофель, представляется весьма соблазнительной, в особенности, если при этом удается вывезти какие-нибудь излишки и на них спекульнуть! Почти к каждому советскому поезду прицепляется один, а то и больше, служебных вагонов, служащих исключительно, как я указал, целям этого рода спекуляции. Подобными прибыльными операциями не пренебрегают, не говоря уже о железнодорожной милиции, и товарищи из Ортчека и ревтрибунала. Многие из них переводятся специально на юг, чтобы подкармливаться. Я сам был свидетелем, как председатель местного железнодорожного трибунала, — коммунист, конечно, и притом мальчишка, — отправился из Ростова-на-Дону в Баку, в выездную сессию, для борьбы со злоупотреблениями железнодорожных служащих по части спекуляции, после чего сам, однако, вернулся в Ростов чуть ли не с целым вагоном различного продовольствия. Вскоре затем он перевелся обратно в Москву, вывезя с собой все привезенное из командировки, чего конечно, хватило бы не только ему одному на жизнь в течение очень продолжительного времени.
