Выставки картин — о них что-то мало слышно в Советской России. Активных художников почти нет. Они или эмигрировали, или устроились в советские учреждения на канцелярскую службу, или же поступили в различные агитотделы, украшая окна бывших магазинов различными безобразными, в пролеткультовском вкусе, плакатами или же рисуя карикатуры на Европу (юмористические обзоры политической хроники). Красок нет. Некоторые краски не получить ни за какие деньги. Выгоднее спекулировать этими красками, чем ими работать. Журналов и художественных изданий почти нет; во всяком случае, то, что есть, является каким-то крайним убожеством. Одним словом, русское искусство постепенно сходит на нет.
Музейное дело развито шире, ибо большевики свозят в музеи все награбленные в буржуазных квартирах предметы искусства, поскольку таковые не прилипают по дороге к рукам чекистов. Многие могут видеть в музеях свои вещи. Некоторые лица, случайно сберегшие художественные предметы, зная, что в музеях их вещи лучше могут сохраниться, чем дома, передают их туда в виде пожертвования для хранения. Теперь в это дело внесено немного больше порядка благодаря тому, что на службе в музейной администрации устраиваются многие интеллигенты. Хуже обстояло дело раньше, когда во главе этих учреждений стояли лица с коммунистическими взглядами на право собственности и не делавшими большой разницы между личными вещами и казенными, вверенными их хранению. Благодаря этому экспорт русских оbjеts d'аrt[87] (в особенности благодаря сотрудничеству чиновников некоторых иностранных миссий) в зимний сезон 1921 года принял характер массовых ликвидаций художественных ценностей русских столиц, и в особенности, Петрограда. Многие собственники сами охотно перепродавали принадлежащие им антикварные редкости, чтобы таким образом получить средства для жизни. На бумаге, конечно, дело вывоза за границу иностранцами и оптантами предметов художественной старины и редкостей обставлено строгостями, граничащими с полной, казалось бы, невозможностью такого вывоза. Фактически же в дипломатических вагонах и в товарных, следующих с имуществом оптантов, русские художественные сокровища продолжали и продолжают уплывать за границу. В городах некоторые особняки обращены в музеи, куда свозятся и другие предметы, имеющие историческую ценность. Так, например, дом Хомяковых[88] на Собачьей площадке в Москве обращен в музей 40-х годов, причем в нем сосредоточиваются также и поступления, имеющие отношение к иным эпохам из других квартир, так что сами хранители и руководители музея затрудняются иногда объяснить любознательному посетителю происхождение некоторых вещей и отношение их к той эпохе (40-х годов), быт которой должен характеризовать названный музей. Равным образом и подмосковные дачи прежних вельмож, как Кусково, Архангельское и другие, обращены в музеи, которые охотно посещаются многочисленной публикой, особенно по праздникам. Помимо чисто художественных, возникло много и других музеев, в частности, например, истории февральской революции и коммунистического переворота. Все музеи и картинные галереи открыты ежедневно, кроме понедельников, и обычно полны публикой, отдыхающей в них на время от тяжелого советского режима и наглядно видящей в них разницу жизни в прежней и новой коммунистической России.
