Аркадий Иванович тем временем спустился уже по лестнице и несется на всех парах к месту своей второй службы.
Здесь состав служащих иной: преобладают пожилые, мохом поросшие провинциальные ученые и зеленая учащаяся молодежь. И те, и другие — голодные и, почти в полном смысле слова, босые. Входя, Аркадий Иванович застает хорошо знакомую ему картину. Часть разговаривает, часть переписывает совершенно посторонние бланки профессиональной переписи, другие что-то пишут, третьи читают. Словом, обычная картина советского учреждения. Разговор, однако, тут несколько отличается от Комбезхоза. Здесь, помимо темы о продовольствии, ценах, базарах, можно услышать наивную молодую речь о науке, об искусстве, обо всем том, что еще не потушено в молодых душах советской властью. Обмениваются мыслями о вчерашних докладах, проектируют собрания молодежи, чтение рефератов. К Аркадию Ивановичу подходит его помощница — пожилая интеллигентная барышня, когда-то бывшая состоятельной, беженка из Петрограда.
— Аркадий Иванович, я больше не могу, — говорит она. — Научите, что же делать, что предпринять. Скажите, неужели это вечно будет продолжаться? Разумеется, я не придаю значения всем этим разговорам о восстаниях и не сомневаюсь, что они будут подавлены. Но я не могу себе представить такую жизнь, когда буквально все физические и интеллектуальные силы уходят на то, чтобы измыслить, чем накормить себя с братом. Он совершенно какой-то индифферентный. Ему все равно, я же не могу видеть, как он голодает, худеет и болеет, бегая на свои лекции в замороженных помещениях. Неужели они там, за границей, успокоились? Неужели от заграницы ничего нельзя ждать, кроме забастовок и заключения с нами торговых договоров, о которых с таким ликованием трубят советские газеты? Знаете, противно жить; хочется смерти, уйти, умереть, уснуть.
Аркадий Иванович терпеливо выслушивает эту тираду, произносимую залпом, и в шутку указывает срок, когда, по его мнению, советская власть падет.
— Товарищи, кто хочет записаться на огороды? — с этими словами в комнату входит рослый детина и продолжает: — Все служащие имеют право личным трудом обработать пространство земли, отводимое бесплатно коммунхозом и осенью за то часть продукции получить себе. Семена даются бесплатно, — добавляет он. Аркадий Иванович механически, как и другие, ставит на листе свою подпись и принимается за занятия. В этом учреждении работа его сводится к тому, чтобы вынимать с полки книги, записывать их в особую ведомость и ставить обратно, а главным образом — чтобы несколько раз показаться на глаза начальству, проявляя какую-то лихорадочную деятельность. Развивая задуманный им план, он идет в кабинет начальства — юного, убежденного коммуниста, разгуливающего для вящей убедительности своего правоверия с портретом Карла Маркса в петлице. Обстоятельство для него тем более необходимое, что за 1,5 года перед этим он был таким же правоверным в рядах белых.
