Юго-восточная кооперация пережила за минувший год те же изменения, что и общероссийская. В первое время после занятия красными войсками Ростова в начале 1920 г. кооперацию как будто бы не трогали. Этим обстоятельством, между прочим, воспользовались местные спекулянты для осуществления грандиозных комбинаций по сокрытию своих товаров. Достигалось это обычно таким образом, что ими по соглашению с управлениями кооперативов проводились задним числом фиктивные запродажи и оказывалось, что данный товар принадлежит не NN., а такому-то кооперативу. Но этот медовый период продолжался недолго. В Ростов прибыла Чека, появилась "твердая власть", которая уже начала косо посматривать на оппозиционное положение кооперативов по отношению к власти. Однако тем не менее, Донской совнархоз продолжал еще вести переговоры с Ювоссом (кооперативный союз Юго-востока) о реализации сделки по доставке из Чехии тех товаров, которые должны были быть привезены согласно договору Ювосса, заключенному еще с южнорусским правительством ген. Деникина. Тем временем к лету 1920 года настроение резко переменилось. Начались обыски; те лица, с которыми за неделю до того велись переговоры, были посажены, порядка ради, в Чеку, а потом — в тюрьму. Пошли массовые аресты кооператоров и в Ростове, и на местах по станицам. Одним словом, начался массовый разгром кооперации, совпавший с изменением точки зрения на кооперацию со стороны РКП, о которой я говорил выше. Большая часть крупных правлений кооперативов сама закрылась или принудительно закрыта; из кооперативных кредитных учреждений продолжало функционировать одно лишь ростовское отделение Московского народного банка, да и то на новых основаниях. Канцелярии Ювосса, Доката и других кооперативных организаций были изгнаны из своих помещений, стали появляться и новые лица, которые должны были вести кооперативное дело на новых началах. Отдельные кооперативные потребительские общества, в которых еще даже летом 1920 года можно было получить кое-что из продовольствия, были слиты в Единое потребительское общество (ЕПО), — учреждение чисто коммунистического типа, о котором я уже говорил, — и которое сразу же обнаружило полную неспособность коммунистов руководить аппаратом распределения продуктов между населением. Аппараты других кооперативов производительного характера были совершенно разрушены, и компетенция их оставалась самой неопределенной. Прибыли новые руководители Ростовского отделения Центросоюза, долженствовавшего, опираясь на сельскую кооперацию (которая, кстати сказать, к этому времени уже не существовала), быть правой рукой Донпромкома, в особенности же в области заготовок фонда для внешней торговли. Когда в сентябре 1920 года Промышленное бюро Юго-востока России запрашивало Центросоюз о том, какие именно товары и в каком количестве у него имеются для внешней торговли, управление Центросоюза ответило: "Мы собираем справки". Когда учрежденный в составе того же Промбюро Комитет по внешней торговле повторил этот запрос Центросоюзу в ноябре того же года, то получил ответ: "Производим обследование и выясняем детали учета". Когда, наконец, тот же вопрос был задан еще раз месяц спустя, то Центросоюз уже просто не удостоил его ответом. Однако контора его тем временем была заново переформирована, и во главе ее стали изящные бритые молодые люди с перстнями на всех пальцах, в шикарных костюмах, носившиеся по Ростову из одного заседания в другое на прикрепленных к Центросоюзу лихачах.
