вполне осознающей себя личности, застрявшей в теле животного. Я очень часто жалела о
том, что пробудилась, что стала высшей нечистью и понимаю все, что со мной
происходит. Особенно сильно жалела, когда порой возвращалась в леса и видела, как
живут мои собратья. Их жизнь казалась такой простой… — И если кто-нибудь узнает о
том, что я так умею, меня закроют в какой-нибудь лаборатории и разберут на образцы, понимаешь?
Эдит недолго помолчала.
— Это больно?
— Больно, — подтвердила я. — И обидно очень.
— Я никому не расскажу, — пообещала она. — Это наш секрет.
И я ей верила. Но еще я верила, что в случае чего успею сбежать раньше, чем меня
поймают, и никто не сможет проверить, являются ли правдой невероятные слова ребенка.
Эдит потянулась потрогать мои волосы, но не решилась, да так и замерла с забавно
вытянутой рукой.
— Можно, — разрешила я.
Простая ласка для человеческого тела оказалась настолько неожиданно яркой, что
я невольно отпрянула, вжимаясь в спинку кресла.
Девочка тут же отдернула руку и спрятала за спину.
— Прости. Просто… прости. — Я не совсем понимала, вина ли в том, что это тело
чувствительнее, чем пушистое, или просто с непривычки, но на коже, там, где до нее
дотронулись пальцы детеныша, все еще отчетливо ощущалось это касание. Эдит каждый
день гладила меня между ушами, и ничего, кроме слабого удовольствия, я не чувствовала.
А сейчас… Почесав голову, я смущенно улыбнулась. — Я тебя напугала?
Эдит неопределенно повела плечами и севшим от восторга голосом прошептала:
— У тебя клыки.
Я тут же перестала улыбаться.
— Совсем как у папы, — добила меня мелкая.
Сравнение хуже придумать она, конечно, не могла…
Меня передергивало от одной мысли о том, что у нас с этим скучным недоволком
может быть что-то общее.
— А Марта говорила, что носить короткие волосы неприлично, — добавила Эдит
непосредственно.
— Когда это она такое говорила?
— Когда я хотела подстричься. — Она вздохнула. — Вот почему мальчикам можно
ходить с короткими волосами, а девочкам нельзя?
— Ну… говорят, длинные волосы вроде как красиво.
Рука непроизвольно потянулась к моим коротким, едва достававшим до плеч. По
меркам людей я, наверное, была очень страшненькой… Рыжая, да еще и без косы.
— Но ты же и так красивая, — наивно удивилась Эдит, ощутимо подняв мне
настроение. Вкусы у девочки, конечно, были какие-то странные, стоило только
вспомнить, как радовалась она тощей ушастой крысе, но мне все равно были приятны ее
слова.
— Спасибо, — сказала я смущенно. — А теперь спать, — добавила безжалостно.
