И народу там всегда было очень много и при этом все только свои. Только свои!
И если даже там появлялся кто-то чужой, то к нему сначала какое-то время внимательно присматривались, а потом подходили и вежливо так объясняли, что это закрытая частная вечеринка, после чего также вежливо и культурно выпроваживали на улицу. И именно по этой причине там никогда не было ни охранников в костюмах как с турецкого вещевого рынка, ни идиотского этого фейс-контроля.
Впрочем, на вещевых рынках Дайна вообще никогда не была.
И почему соседи этой квартиры никак и никогда не реагировали на шум, тоже было совершенно непонятно. А, может быть, там и нет никаких соседей. Потому что в Москве владелец клуба запросто мог выкупить несколько этажей здания, а то и вообще целое здание только лишь для того, чтобы сделать потом в этом доме модный клуб.
Алка, конечно же, как пришла сразу начала со всеми здороваться и обниматься. Ее в Москве вообще все знают. Вообще все! И все знают, что она хорошая, хоть и красится, и одевается совершенно как-то по-идиотски. И все знают, что она немного закомплексованная, но при этом все равно очень хорошая и душевная.
– О! Моя любимая песня! – услышав все тот же нетленный хит «Малиновое вино» в новомодной клубной обработке, крикнула Дайне Алка, после чего вздернула вверх руки с коктейлем в одной из них, страстно прикусила губу и будто какая-нибудь пошлая девица, или хоть даже та самая Светлана Лобода, (это та, которая поет про пулю-дуру), затанцевала, медленно двигая бедрами.
И сразу же после этого к ней подвалил какой-то худой белобрысый тип в блестящей водолазке под пиджаком на пару размеров больше чем надо, и стал изображать из себя Макса Барских. (Это который поет «Берега» и «Туманы-маны»). И Алка против этого ни капли даже не возражала и оба они колбасились под эту примитивную музыку, будто они какие-нибудь там отечественные поп-звезды. И все на них в тот момент только и смотрели, и весело ржали.
Понятно, что оба они прикалывались и тот парень вовсе даже не собирался клеить Алку, а просто так подвалил потанцевать. И всем было ясно, что после всего этого у них ничего не будет и как только песня закончится, этого белобрысого сразу же будто ветром сдует. Но, им и вообще всем в тот момент реально было очень хорошо и душевно.
– Это и моя тоже любимая песня! – радостно крикнула двигавшейся в танце с худым белобрысым Алке-фурии Дайна, потому что из-за громкой музыки вообще ничего не было слышно.
