— Сложный вопрос. — После долгого молчания ответил он. — Можно, я не буду отвечать?
Нет уж, Глеб, не тот момент, когда я могла повестись на такую миролюбивую просьбу.
— Нельзя. — Отрезала я, решительно поднимая взгляд на него. — Давно хотела спросить, и теперь хочу, чтобы ты ответил!
— Боюсь, ты слишком долго собиралась спросить, — усмехнулся он.
— Почему же?
— Потому что за что ненавидел раньше — потеряло смысл, но появилась и новая причина… Только я стал умнее, и это уже не ненависть, всё в прошлом… — Он протянул мне руку и глаза его снова озорно заискрились: — Так что, если хочешь, мы могли бы продолжить…
Он снова о своём! С ним невозможно говорить серьёзно, невозможно попытаться его понять! НЕ мог даже нормально ответить! Противный тип!
— Помоги мне спуститься! — потребовала я, признаваясь себе, что сама не справлюсь. Даже злость на Ивлева больше не подпитывала мои силы должным образом.
— А если нет? — лукаво прищурился он. — Если только за плату в размере одного поцелуя, что тогда?
Тогда я лучше навернусь с крыши и стану законно ненавидеть тебя всю жизнь! И о тебе обязательно узнает Виктор — а уж он-то поговорит с тобой по-мужски, я своего отчима знаю! НЕ ради меня, а ради спокойствия мамы, которая станет переживать за меня. Вот за её нервы он Глеба и порвёт на лоскуты!
Я ринулась к краю крыши, но не смогла пересилить себя и ступить на лестницу. Вновь испугалась, и ощутила от этого себя беспомощной и жалкой. Надо собраться, но не получалось. Я уговаривала себя, что это просто и что очень-очень нужно. Что при любом исходе я в плюсе, а Глеб — в минусе… Но страх оказался всё равно сильнее.
Закрыла глаза, опускаясь на корточки, и по щеке сбежала первая слезинка.
Нет уж! Ивлев не увидит моих слёз! Сама виновата: знала, с кем лезу на крышу! Знала, что хорошего нельзя ждать от таких, как Ивлев!
— Ну же, Сомова! — продолжал он. — Один поцелуй — и всё, я помогу тебе.
Гад! Он знает, что мне страшно и хочет просто унизить! Очень по-мужски, ага!
— Не полюбит тебя никто никогда такого, ясно? — выкрикнула я, стараясь, чтобы голос не выдал моих чувств, и не поворачиваясь, чтоб Глеб сам не заметил.
— Не очень-то и надо, — Отозвался он. — Мне от таких, как ты, любовь не нужна, а нормальным девушкам я нравлюсь и таким.
Ах да, я ведь не нормальная! Зачем тогда поцелуй требует? Чисто из вредности, из банальной вредности! Знает же, что приятно от этого не будет ни мне, ни ему…
— Вот… — хотелось сказать что-то обидное, но ничего путного не шло в голову, а говорить следовало быстро — пока не потекли слёзы, от которых голос станет гнусавым и выдаст меня в тот же миг. — Вот сломаешь ногу… или руку, и посмотрим, кому ты нужен будешь.
