— Хороший у тебя папа. Хозяйственный. Все в руках горит.
Отец, если он в этот момент находился в доме, недовольно сплевывал и уходил во двор.
— И ты тоже вся в папу пошла, Мирочка, — продолжала мать, будто не заметив его ухода. — Все у тебя в ручках спорится. А ну-ка, покажи мне, что ты вчера вечером сделала!
Мира доставала вчерашнее вязание или вышивку и показывала матери. На всякое рукоделие у нее и вправду был талант, это даже Тось понимал. Мать хвалила ее и отпускала их играть.
Тось возносил богам благодарственные молитвы, что все закончилось, но стоило им выйти на улицу, как их вылавливал отец.
— Эй, перепелка, хочешь, лошадку вырежу?
Он всегда звал Миру то перепелкой, то егозой, то кошкой серой с длинным хвостом, то выдумывал еще какое-нибудь прозвище. Тось ревниво отмечал, что ему самому отец никогда не придумывал никаких прозвищ и уж тем более не предлагал вырезать лошадок. А Мира, не подозревая подвоха, радостно соглашалась и вприпрыжку бежала следом за отцом в сарай. Тот будто между прочим расспрашивал ее о здоровье тетки Фелисии, и Тось кипел от злости, слушая из разговор. Когда деревянная лошадка была готова — красивая, как живая, отец был мастер на такие штуки — Тось утаскивал подружку на пруд или еще куда-нибудь, где не было взрослых.
Если же им случалось попасться на глаза Мириным родителям, то доставалось уже самому Тосю. Дядька Сегорий вечно подзывал его к себе, и мерзко улыбаясь, расспрашивал, как у него дела, интересовался, как там мама и не ссорилась ли она с папой. Навязчиво предлагал взять с собой на дальние поля или поучить грамоте. Тось был не такой дурак, чтобы рассказывать ему о ссорах родителей, хотя те ссорились и еще как. Да и учиться грамоте предпочитал у тетки Фелисии, та хотя бы не доставала разговорами. Всего лишь один раз сказала, что Тось похож на отца, и все. Тось тогда посмеялся про себя, потому что этого сходства никто, кроме нее не видел. Его отец был русоволосым, голубоглазым и курносым, а сам Тось уродился чернявым и сероглазым. Глаза, в отличие от отцовских, у него были глубоко посажены, а нос вообще удался непонятно в кого — короткий, прямой, с высокой переносицей и резко очерченный, несмотря на детскую припухлость лица. А если к этому добавить оттопыренные уши и худобу, то картина получалась вообще неприглядная, это Тось и сам уже понимал. Деревенским он не нравился, они этого и не скрывали, и его кто за глаза, а кто и в глаза, называли подменышем, демоненком и Хельфовым отродьем. Разве что нагулянным ублюдком величать не решались — мать Тося имела крутой нрав, решительный характер и тяжелую руку, связываться с ней попросту боялись. Впрочем, Тось не сильно печалился по поводу своей внешней непривлекательности. Главное, что он нравился Мире, а до всех остальных ему и дела не было.
