Я смущен. Я поражен. У нас нет Советской власти? И не было?
Помолчав, спрашиваю о другом:
- А дядя Вася... твой сын... герой?
- Герой... Сгорел в танке... Там... - Дед останавливается и медленно поднимает палку, указывая куда-то на север. - Там... Километров сто... - И проводит ладонью по щеке.
- И дядя Гриша?..
- И дядя Гриша, сынок мой, герой... Видишь, живой остался...
- А дядя Саша?..
- И дядя Саша... Бомбили его училище, ранили в ногу... попал в плен. А потом, как убежал от германца, воевал, служил после войны офицером...
- А папа?..
- У нас все герои. И наша Евдокия Ивановна - тоже. Таких соколов, таких девок родила и выходила! Да много у нас в державе людей добрых. Эх, если бы не шаляй-валяй!.. То воруют, то сынков своих прямоходом в начальники просовывают или за границу. Блат. Блат. Страшное дело.
- Ты... - я удивлен: я учу немецкий язык - я знаю это слово, но откуда его знает дед? - ты же не учил немецкий! А знаешь "блат"...
- "Учил"... "Не учил"... Комиссары давали нужным им человечкам листочек бумаги - блат этот... А на нем написано: выдать на складе такому-то кожаную куртку и галифе. Или: сахару фунт и фунт чаю.
- Да-а...
- Вот наш секлетарь областной на пенсию вышел - и в Москву сразу. Там, говорил Колька, сын Ивана Щигорева, для всех секретарей областных квартиры заготовлены. Намаются они с нами, с народом простым, и- хоп! - уже греются под кремлевскими звездами! Рядом с начальниками страны.
Я загляделся на пустырь. Там, над мертвой чащобой репейника, порхают чудо-птицы - снегири. Наверное, склевывают вкусные семена. Наверное, радуются.
Мы поворачиваем направо, и вон он - совсем недалеко! - крытый темной черепицей домик тети Нади.
Идти осталось недолго, и я решаюсь убедиться в своей правоте.
- Я думаю, дедушка... Я думаю, что...
- Что ты говоришь? - Дед приподнимает клапан ушанки.
- ...наша власть - народная!
Дед молчит. Видно, думает, что мне ответить. Или не хочет отвечать. Отвечает:
- Она была народная при царе. А сейчас... К примеру, знаешь, как тогда народ с ворами управлялся? Скажем, лошадь или корову кто увел... Да, бывало, крепко били... А частее - по-другому: созывают сход, постановляют: тут же вора выслать на житье в Сибирь! Приезжает становой, стражники; вора сажают в телегу - и поминай как его звали! А попробуй пьянствовать в страду, скажем... Все, как один, отвернутся от тебя. Без всякой команды. Все! Сам в крымы-рымы сбежишь. Вот, я понимаю, власть народная. Настоящая! И еще, послушай, скажу... Я как-то был в одном большом селе, коня хотел купить... В году двенадцатом или тринадцатом. Мужик, Никитой звали, раз за снопами поехал. А дело было утром, туман... Он не разобрался, что где, и увез два крестца - копны такие! - снопов с соседского поля. Сложил снопы на гумне - и снова поехал. Глядь а его-то снопы все на месте! Сосед приедет - позор! Все вором назовут. Он распряг лошадь, примчался домой и тут же повесился в овине! Вот, голубчик, как... И тогда законы разные были, а главный самый был - это совесть. Ты вот - о власти... Совесть - тоже власть. И какая!.. А в людях, вижу, она того... Убаюкали ее говоруны, шаляй-валяй. Понял?.. Не будет у людей совести - а нет в душе веры, откуда ей взяться? - не будет совести, тогда все одно: и державе конец, и... Раньше ли, позднее ли конец. Не приведи Господи увидеть!..
