Старшая турмания аж задохнулась от гнева. Она уже который год не могла расправиться с этой наглой девчонкой, что приехала вместе с Софией сюда. И ладно бы она стала в последствии врагом супруги турмана, так нет же. Адиль часто звал к себе в покои Марию, но её с Софией отношения не портились. Малика не знала, что её сын звал царицу лишь для обсуждения некоторых недомолвок Ямлеза с Обеном. За обсуждением подобных проблем и трапезами они проводили часто несколько часов и днём, и ночью. София часто присутствовала при этом, но часто засыпала с наступлением темноты, а её сестра и муж продолжали разговоры о политике.
Малика разозлилась не на шутку, смотря на насмешливый взгляд этой рабыни.
— Что ж, тогда получай то, от чего оберегала свою госпожу.
Она знаком приказала стражникам приступать. Один встал за спину госпоже, чтобы караулить дверь. Второй достал из-за пояса толстый шнурок, толщиной с кулачок восьмилетнего ребёнка и сдавил им шею царицы. Мария сразу почувствовала, что воздух просто перестал поступать, появилась неприятная боль от того, что верёвка надавила на кадык. Инстинктивно она схватилась за шнур, стараясь его оттащить шеи, но оказалось, что стражник был сильнее её, когда у неё в глазах наконец начало всё плыть, она вдруг поняла, что Малика не смотрит в её сторону. Она обернулась к двери. Стражник, что стоял за спиной турмании, не успел ничего сказать, прежде чем дверь распахнулась и туда влетел красный то ли от бега, то ли от гнева Адиль. За ним прошла София. Она, в противоположность своему супругу, была бледна, взволнована и напугана. Мария тут же почувствовала, что воздух наконец нормально начала проходить и рухнула на четвереньки, растирая шею и жутко кашляя. Она была удивлена, что турман и её сестра пришли сюда.
— Мама, — прошипел турман, — Как Вы посмели? Вы хоть знаете, что натворили бы, если б убили Софию или Марию?
— Не знаю, и знать не хочу, — ответила Малика, озлобленно глядя на невестку. Та ещё больше побледнела и бросилась к сестре.
— Нет, Вы послушайте. Если бы Вы убили Софию, то лишились бы моего расположения и доверия и отправились бы в ссылку без средств и слуг, без связи с прежними подчинёнными, без власти. Если бы убили Марию, то развязали бы войну.
— Какую войну, Адиль? Разве пойдут северяне на это из-за девчонки без роду-племени?
— Она императрица Обена! — прокричал Адиль, в конец разгневанный. Это заявление лишило Малику дара речи. Она поражённо посмотрела сначала на сына, а затем на девушку, которую сейчас мягко приводила в себя и одновременно отчитывала за легкомысленность София. Малика поджала губы, справившись с шоком.
