Крейвана разбудил шум голосов. Как выяснилось, его уже выволокли из повозки и, спящего, посадили у стены какого-то странного домика — домик имел гладкие стены, был сделан из металла и покоился на колесах, не деревянных или металлических, как большинство повозок, а из темного, упругого на вид материала. Его оставили одного, дав возможность осмотреться. В паре десятков метров от него, вокруг большого костра стояли и сидели ходоки. Было их человек пятнадцать, женщины и мужчины. Они разговаривали, и, хотя голоса были негромкие, было похоже, что собрание что-то горячо обсуждает. Чуть в стороне, молча, стоял Пастырь, он и она: супруги, главенствующие над Обрядом. У их ног, возле самого пламени, обхватив руками плечи, скорчилась маленькая фигурка — при виде её у Крейвана перехватило дыхание. Цель их с приятелями предприятия выглядела такой беззащитной, что от осознания подлости их замысла у Фланахэна на душе начали скрести кошки. «Глупость, какую глупость мы затеяли… И стоить эта глупость будет очень дорого», — мысли траурной каймой заструились прочь, в иные сферы, на край света, за которым тьма и отчаяние. Как выяснилось, Крейван непроизвольно озвучивал свои думы, подтверждением прозвучал тихий хриплый голос, похожий на голос Шейна:
— Не слишком ли поздно начинать жалеть себя, дружище? Может, стоит пораскинуть мозгами, как нам избежать общества этой веселой, не в меру болтливой компании?
Крейван вздрогнул и всмотрелся в темноту. Невдалеке лежала темная масса, поначалу принятая им за несколько баулов. Так и есть, баулы там были, потому Фланахэн и не заметил в их гуще два тела. Совершенно неожиданно, уже похороненные им друзья вернулись в мир живых. Радость вспыхнула горячим огнем в груди, но сразу же улеглась с приходом мысли о том, что приятели, да и он сам лишь получили отсрочку, что ещё этой ночью он увидит их мертвые тела. Если только повезёт задержаться чуть дольше… Отогнав неприятные мысли, Фланахэн спросил шепотом:
— Как вас-то угораздило? А Тул — что с ним?
— Тулли до сих пор в отключке — он яростно отбивался и получил больше чем мы с тобой вместе взятые. Но дай ему ещё часок поваляться — он будет бодрее и тебя, и меня. Наследственная твердолобость, знаешь ли. Отвечая на первый вопрос… Застали нас врасплох. Ходоки, кажется, знали, что мы планируем, просчитали наши действия и приняли меры. Крей, мы ведь совсем дети — ты знаешь это? Берёмся за взрослую работу и пытаемся выполнить её по-своему, примитивно, в лоб. Дураков надо учить. Нас уже поздно, а остальным будет урок. Если, конечно, хоть что-нибудь всплывёт — ходоки умеют хранить секреты, свои и чужие. И руки вязать они умеют. — Шейн покряхтел, пытаясь ослабить путы.
