— Парень, давай быстрее — прорычал один из них. Он был раздет по пояс, мышцы дрожали от напряжения, по лицу крупными каплями стекал пот. Высокий и сильный, кажется, Крейван встречал его раз или два на домашних посиделках у отца. Не останавливаясь, он звонко хлопнул по бочке. — Компания О’Брейна только-только приволокла её подругу, бери свободное ведро и поливай стены…
Крейван устремился дальше. Глазам его открылось незабываемое зрелище: пылал весь юго-восточный сектор квартала безликих. Граница проходила сейчас по дому семьи Хармс (приятная пара, обоим под сорок, две симпатичные дочки, старшую — хоть сейчас под венец отдавай), дом пылал вовсю, но никто и не думал его тушить. Все сгрудились у южной стены жилища старого Роуэна. Часть добровольцев стояла в цепочке, передавая вёдра и кувшины с водой от бочки к стене, и обратно, уже пустыми. Другие, в одежде исходящей паром, с лицами, замотанными в мокрое тряпьё, вырубали изгородь между участками семьи Хармс и старого Роуэна. Три человека стояли чуть поодаль и, показывая то на дом Хармсов, то на спасаемый дом, вели какой-то ожесточённый спор. Воздух дрожал от сильнейшего жара. Крейван вскарабкался на край бочки — подменил совсем маленького мальчишку лет 12-ти. Следующие двадцать минут он брал, наполнял и отдавал. Работа была монотонная, её ритм нарушала только одна мысль — беспокойство о судьбе семьи Хармс. Фланахэн всё думал: успели ли они, родители и дочери, избежать смерти в огне? Или же их обожжённые до костей тела дополнят ряды могил жертв сегодняшней катастрофы? Позже, значительно позже, он узнал, что отец, Тиль Хармс, во время пожара зарабатывал деньги Ремеслом в Заморье, а жена и дочери, по счастливой случайности, загостились в тот вечер у бабушки, живущей в дальнем конце Квартала Безликих, и остались на ночёвку. Пока же Крейван наполнял ведра и мысленно оплакивал судьбу погибших безликих. Бросив взгляд на соседнюю сторону улицы, он увидел такую же цепочку людей — борьба с огнём велась по всему фронту. «Ещё немного и мне придется лезть внутрь, прямо в воду…» — подумал Крейван. Длины рук едва хватало, чтобы свесившись дотягиваться до воды (бочка и вправду была очень большой, высотой в полтора человеческих роста), страшно ныли мышцы рук и живота, гудели сухожилия, болела спина. Только-только он собирался спуститься вниз, в воду, как раздался пронзительный свист. Один из спорщиков, по-видимому, руководитель их пожарного отряда, бежал к цепочке:
