воли сосредоточиться на других вещах. Считал вслух, рассматривал руки, вспоминал стихи, шахматные дебюты, вёл диалог с воображаемым собеседником. «Думать о чём угодно, кроме
башни!» Естественно, это не сработало. Её образ всегда возвращался в мою память с той же
лёгкостью, с какой я мог бы просто повернуть голову и взглянуть на неё саму. Более того, чем
сильнее я заставлял себя не думать о ней, тем упорнее она возвращалась снова и снова. И тут
я понял, что делаю всё не так.
В тот момент, когда я перестал подавлять в себе мысли о башне, они волшебным образом
исчезли сами. Не то чтобы они исчезли совсем. Мои когнитивные упражнения продолжались.
Но теперь, когда образ башни снова вставал перед моими глазами, я не гнал его прочь – я
игнорировал его. Теперь он не вызывал во мне абсолютно никаких волнений. Я просто позво-
лял ему быть. Он был. А иногда не был. Последнее наблюдалось всё чаще и чаще. Однажды
утром я проснулся, заправил постель, настроился на день и вдруг, выходя из камеры, заметил, что ещё ни разу с того момента, как проснулся, не подумал о башне! Она исчезла, перестала
существовать как часть моего сознания.
Заправив постель, я подхожу к двери. Впереди – она. Я смотрю на неё и понимаю, что
уже не принадлежу ей.
Какой-нибудь убийца в соседней камере всё время думает о башне. Перед сном он падает
на колени и молит Бога – или её? – о прощении. Когда ему всё это надоедает, он отворачи-
вается, закрывается руками, ощущая на себе пристальный взор всевидящего ока. Терзаемый
мученик собственной совести. Он знает, что она следит за ним.
Я этого больше не знаю. Теперь для меня это просто вертикальное сооружение, бетонный
столб с помещениями и лестницами внутри. Возможно, в нём надсмотрщики. Ходят, сидят,
разговаривают, делают свою работу. Пускай делают. Я буду сам по себе.
Сейчас каждая дверь должна открыться. Разглядеть, что происходит в камерах напротив,
невозможно – тюрьма имеет около двухсот пятидесяти метров в диаметре. Слишком далеко
для того, чтобы иметь возможность подавать сигналы друг другу, но достаточно близко, чтобы
сидящий в башне мог видеть каждого из заключённых невооружённым глазом.
79
И. В. Щеглова, Е. Князева, Е. Степанцева. «Пишем роман. Основы писательского мастерства. Очерки и размыш-
ления»
Моя камера – на двадцать первом этаже. Покончить с жизнью, спрыгнув вниз, не полу-
чится – пространство для перемещения огорожено такими же прозрачными, как и двери, сте-
нами. Если бы кто-нибудь захотел разбить себе голову о них, его бы остановили вовремя под-
