— Если это так, то зачем вам целое помещение для этого? Разве ваших собственных комнат для этого недостаточно? — заметил архимаг, все еще играя в тугодума.
— Как зачем? Проводить процедуры и тут же закреплять результат: накладывать макияж, заплетать волосы. Эх, романтика… — мечтательно заметила травница. Опомнившись, строгим голосом изрекла неожиданную мудрость: — Собственные комнаты — это личное пространство каждого. Для внеклассных занятий они абсолютно не подходят!
А после ее слов я невольно задумалась о моих будущих образовательных встречах с ректором, да еще в его личных покоях. Румянец плотно прилип к моим щекам.
— Не подходят, говорите, — задумчиво повторил архимаг, рукой разглаживая салфетку на своем подносе. А как только заметил за собой несвойственное поведение, скомкал бедную и ни в чем не повинную бумажку и сообщил нам радостную новость:
— Хорошо. Первое: назначить Лею Дорвиндаль вашей ассистенткой — позволяю. Второе: график внеклассной деятельности согласовывать лично со мной. Третье: помещение ищете сами. Утверждаю тоже я. На этом все.
Поднявшись из-за стола, он глянул на меня и нейтральным тоном заметил:
— Студиоза Лея, вижу, вы доели. Поднимайтесь. Вас ждет сестра в моем кабинете.
— Как? Вы! Чего вы раньше мне не сказали? — посетовала я, срываясь на бег до кабинета ректора, но архимаг меня опередил, опять перехватив под локоть, и уже на ходу ответил:
— Я вам говорил и впредь прошу обращаться по форме, о уважаемая Дорвиндаль.
Оглянувшись на только что покинутый нами стол, опять увидела застывшие выражения на лицах сидящих, поэтому смиренно промолвила:
— Прошу прощения, исправлюсь…
А про себя подумала, как было бы проще, если бы меня опять мало кто понимал.
Так под руку мы и миновали столовую, потом общий зал с расписанием. Зашли в башню. Но вопреки здравому смыслу меня повели не по лестнице, а прижали к ближайшей стене, едва за нами закрылась дверь. Я оказалась в плену между стеной и кольцом рук ректора.
— Экспонат, говоришь? — тихо спросил Сегдиваль, наклонившись к моему уху. Его дыхание опалило и заставило вздрогнуть. Я смутилась и опустила голову, не совсем понимая, чем обязана такому странному поведению, а он между тем продолжил свой монолог: — Наблюдают, но не трогают, — это обо мне, да?
— Я… — только и ответила, прежде чем опять закрыть рот. Совсем не понимаю, о чем он!
Его ладонь легла на мою шею. Я все еще пребывала в мысленной прострации, неужели сон? Пока я думала о нереальности происходящего, по-видимому, плод моего воображения большим пальцем аккуратно приподнял мой подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. Теплая искренняя улыбка лучилась во взгляде Глениуса, губы, наоборот, были напряженно сомкнуты.
