— Он? — удивился дядюшка. — И он пахнет для тебя?
— Да, — кивнула. — А не должен.
— Да как сказать, как сказать… Это лиота.
— Никогда о таком не слышала, — покаялась в собственном незнании.
Но — удивительно — дядюшка Рольхо не стал меня ругать, только быстро закивал, словно соглашаясь со мной.
— А и не могла прекрасная эса о таком растении слышать. Не все мастера помнят, что такой цветочек существовал. Меня больше удивляет, что ты его запах чувствуешь, лиота не пахнет для большинства, — подумал, пожевал губу и добавил: — Да для всех она не пахнет. А для тебя?
— Сладко очень, детством, — замялась, но ответила честно.
Такое любопытство взяло, что даже неважно стало, секретное я что-то ему рассказываю или нет.
— Даже так…
И замолчал, раздумывая. Сперва я ждала, но дядюшка так глубоко ушел в себя, что, кажется, вообще обо мне позабыл. Потом наслаждаться запахом и видом невзрачного цветочка мне надоело, я начала громко вздыхать, чтобы привлечь к себе внимание.
Не помогло.
Закатила глаза, отступила на шаг и вдруг почувствовала, что куда-то падаю.
И упала бы, если бы старичок неожиданно не схватил меня за руку. Кто бы мог подумать, что в нем, таком маленьком и тщедушном, окажется такая сила!
— Эса, — укоризненно заметил он. — Вам следует быть осторожнее.
Я посмотрела назад и вздрогнула. Как, спрашивается, можно не заметить бездонный колодец? Так… А действительно, как?
— Его же тут не было!
— Не было, — согласился дядюшка. — А теперь есть.
И сказал он это так буднично, что желание расспрашивать отпало напрочь. Я вспомнила детские страшилки про добрых старичков, которые заманивают путников добрым словом, обещанием ночлега и теплого вина, а потом… Ням, и никто их больше не видел. Вот и говорят, что в бездонных колодцах сам Темный обтает, жертв поджидает, которых ему добрые дядюшки поставляют. Жутко!
— Пойду я, наверное, — пусть любопытство и сводило с ума, теньское самосохранение опять начало работать.
— А лиота? Неужто не интересно?
— Интересно, — скрепя сердце ответила ему.
Придется остаться.
— Не переживай, тебя во дворце не хватятся, спят все, кто до подушки головой коснулся. А я тебе про цветочек этот расскажу. Старокоролевский он, — прищурился Рольхо. — Говорят, что те, кто на яде этом выращены, могут запах его чувствовать.
— Яд? — охнула я.
— Яд, яд, — подтвердил он. — Старый яд, нет от него спасения, потому и вывели лиоту, что противоядия никто не знал. Короли старые знали, от отца сыну передавали. Поговаривают, растили — на кончике ножа яд давали, пока сердце не привыкало. Вот они-то и могли яд по запаху распознать.
