Боги всемогущие, он понял, что мы сделали! Ведь чувствовала, что не нужно соглашаться с Ла Мастом! Сколько раз мне еще предстоит назвать себя дурой, чтобы перечислить все ошибки?! Неужели меня и правда не допустят до отбора? Неужели это конец?
И ведь даже не спросишь ничего, губы словно сшили. Остается только мысленно ругаться. Все горит и щиплет, и этот пижон еще издевается. Мычать я перестала, Страгон и так злорадствует. Хватит с него той радости, которую я уже успела ему доставить, пока не поняла с кем имею дело.
Молчание длилось несколько минут, чужие руки ощупывали мое истерзанное тело. А я и представить боялась, как выгляжу. Наверное, похожа на кусок мяса, раз все так болит.
Будто смилостивившись, Страгон нарушил тишину.
— Прошел всего лишь час после вашей вылазки. Раны еще свежие, поэтому так больно. Завтра будет лучше.
Всего час? Я чуть было не села, но вовремя поняла, что это принесет лишь новый стон. Час, значит время до завтра еще есть? Может я все же смогу попасть на отбор?
— Я лично позабочусь о том, чтобы вы не попали на конкурс, — он не в первый раз угадал мои мысли. — Вы пытались проникнуть на закрытую территорию, используя мой пропуск. О чем вы вообще думали?
Конечно, не мне одной называть себя дурой, пришел черед председателя. Снова услышав приговор, я не сдержалась и издала жалостливый звук, похожий на всхлип. Наверное, жалкое зрелище. Ничего унизительней со мной не приключалось. Пальцы Страгона проворно наносили на тело какую-то мазь, от которой все жгло еще сильнее. Может, он специально потешается?
— Наверное, новые знакомства вскружили вашу головку, — сам ответил на свой вопрос.
Он про моего напарника? А что случилось с Ла Мастом? Он то куда пропал?
И с чего вдруг такой пренебрежительный тон? Новые знакомства… вскружили… Думает, я клюнула на родовитое имя его племянника? Эх, почему у меня рот зашит? Если б могла, сказала бы ему много хорошего.
Надеюсь, хотя бы Анориан отделался легче, чем я. Пусть он и втянул меня в эту аферу, но будь у меня голова на плечах, я бы просто отказалась. Так что, некого винить кроме себя.
На пренебрежительный тон Страгона демонстративно отвернулась, и не проронила ни звука, хотя боль в шее была адской. Чужие руки бесстрастно развернули меня обратно и намазали лицо какой-то жутко пахучей кашей. Теплая гадость облепила глаза, губы. Нос. Меня чуть не вывернуло от удушающей смеси.
— Терпите, если хотите вернуть себе кожу.
Может, конечно, и лучше, что я не могу разлепить губы. А то бы наговорила ему сейчас столько приятностей, что вовек не разгрести. Лучше потрачу силы на то, чтобы удержать в себе ужин. Воооот тааак, вдох — выдох, вдох-выдох. Нос неприятно сипел, пропуская через ноздри воздух, но, пожалуй, сейчас это была наименьшая из моих бед.
