Селестину и даже, наверное, мадам Розу ужаснула бы сама мысль о том, что Аня знает достаточно о тайных делах Равеля Дюральда, чтобы разыскать его в подобную ночь. Она сама ощущала от этого какую-то неловкость, и все же жизненный путь человека, который убил Жана, в течение некоторого времени представлял для нее какой-то болезненный интерес. Желание услышать, где он находится и что сейчас делает было непреодолимо, как иногда бывает непреодолимо желание пощупать ссадину, чтобы определить, насколько она болезненна. Знание его пороков заставляло ее еще сильнее презирать его и тем приносило еще большее удовлетворение.
Когда-то давно, сразу после дуэли, она очень радовалась, когда узнала, что он присоединился к пиратской экспедиции Лопеса на Кубу в августе 1851 года, потому что она надеялась, что там его убьют. Казалось только справедливым, что он был взят в плен в ходе той злосчастной попытки захватить испанский остров. Когда он был брошен в темницу в далекой Испании, Аня надеялась больше никогда ничего о нем не услышать. Но не прошло и двух лет, как он вернулся обратно, худой, опасный и очень живой.
Склонность к азартным играм, которую он продемонстрировал после возвращения из Испании, казалась весьма многообещающей; многие молодые люди делали таким образом первые шаги по дороге к бесчестью. Но удача, казалось, не оставляла Равеля – он просто не мог проиграть. Он разбогател, затем путем финансовых спекуляций сколотил состояние на основе того, что ему досталось за столами для игры в «фараон». Однако создавалось такое впечатление, что деньги для него ничего не значили, он как будто желал собственной гибели. Оставив Маммону, он присоединился еще к одной флибустьерской экспедиции, на этот раз отправившись в 1855 году в Никарагуа под руководством увлеченного мечтателя Уильяма Уокера.
Но он вернулся и из этого похода, прибыв в Новый Орлеан меньше чем год назад, в мае 1857. Участники похода потерпели поражение, вместе с их лидером их вышвырнули из Центральной Америки, но это никак не отразилось на поведении Дюральда. И кроме того, он даже не был ранен, несмотря на то, что принимал участие в великом множестве жестоких сражений.
Равель отказался принимать участие во второй экспедиции Уокера прошлой осенью. Одни говорили, что он поступил так из-за матери, которая к этому времени овдовела и неважно себя чувствовала. Другие, не столь великодушные, утверждали, что он решил не участвовать в походе, так как не был согласен с Уокером относительно предполагаемого места высадки войск. Как бы то ни было, он уберег себя от еще одного поражения и, возможно, от необходимости предстать перед судом вместе со своим предводителем, так как Уокеру теперь было предъявлено обвинение в нарушении условий нейтралитета. Удача вновь сопутствовала Равелю.
