Несмотря на всю легкость нашего общения, Данила казался мне очень далеким, непостижимым, существом из другого мира, которым можно любоваться лишь издалека, да иногда купаться в лучах его света. Мне хотелось с ним разговаривать, нравилось смотреть на его выгоревшие на солнце длинные волосы и слышать его уютно-бархатистый обволакивающий голос. Но почувствовать что-то большее, чем дружеская симпатия, а тем более влюбиться в него у меня не получалось.
Может быть, это ощущение неизвестной чуждости было взаимным, и поэтому между нами всегда была дистанция. А может быть, Илья был прав, и природная застенчивость обоих мешала нашему сближению.
Горизонт становился все светлее, вставало солнце. Наблюдая, за этой чарующей картиной мы одновременно перестали петь и замолчали на несколько минут. Постепенно захотелось спать.
— Я отключаюсь прямо тут — сказала я.
Даня встал с дивана и я сразу вытянула ноги и укрылась цветным покрывалом.
— До новых встреч, — ласково сказал Даня и вышел с лоджии, прикрыв за собой дверь.
Я закрыла глаза, но сон, который должен был завладеть мною мгновенно, вдруг куда-то испарился. Было просто очень приятно лежать на свежем воздухе, чувствовать прикосновение легкого ветерка к щекам, слушать далекое щебетание каких-то птиц.
Через несколько минут неожиданно вернулся Даня.
— Там страшные волосатые и бородатые дядьки храпят, я не могу там оставаться, — сказал он тихим и жалобным голосом, — ты меня приютишь?
Я подвинулась на узком диванчике, на сколько, это было возможно, он снял футболку и лег рядом, стянув на себя почти все покрывало.
— Ну и наглость! Последнее отнимают! — шутливо возмутилась я, а сама вдруг заволновалась: он что, собирается остаться со мной?!
— Я люблю спать в комфорте, — капризно отозвался Даня.
Устраиваясь поудобнее, он обнял меня, я прижалась щекой к его прохладному плечу, и почувствовала, как сладко пахнет его кожа. Наши ноги переплелись под покрывалом. Стало очень уютно и тепло. Впервые мы были с ним так близко, наедине. Только я и он. Так что не нужно было что-то придумывать, шутить и орать дурными голосами, чтобы развеселить публику.
Его пальцы начали ласково перебирать мои волосы, гладить лицо и плечи. А потом мы вдруг стали целовать друг друга с такой нежностью, что я подумала, что в жизни не испытывала ничего более приятного. Его рука легла мне на плечо и спустила вниз бретельку моего сарафана, обнажая грудь.
От волнения у меня дико забилось сердце. Я поняла, ЧТО сейчас может случиться. Он не зеленый мальчишка, как с Иваном с ним нельзя. Раз уж мы оказались с ним в одной постели, надо идти до конца. Так или иначе, пора закрыть этот гештальт с девственностью раз и навсегда. И с кем, если не с ним? Я представила, как десятки Даниных фанаток, завидуя мне белой завистью, хором скандируют: Ни-ка! Да-вай! Ни-ка! Да-вай!
