— Даня, мне страшно, я не хочу разрухи, — тихонько сказала я, перестав петь.
— Разруха ты-ы, разруха, чужая сторона… — завыл Даня.
— Не разруха а разлука! — смеясь, поправила я его.
Он подсел ко мне поближе, обнял за плечи и тихонечко запел на ухо:
— Никто нас не разлучит, лишь мать сыра земля…
Мы уже несколько дней отдыхали на даче Настиной бабушки Ани. Днем бабуля приезжала, возилась в огороде, мы помогали ей, как могли, потом вместе обедали и провожали ее на остановку пригородного автобуса. А по вечерам принимали новых гостей: Илью, Даню и Димона.
Илья давно и с энтузиазмом пытался наладить личную жизнь Димы, рыжебородого ударника «МэМэ». Последнее время он преследовал идею — свести его с нашей Катькой Котич. У почти тридцатилетнего Димона было пивное брюшко и мешки под глазами. Он был в разводе, и воспитывал семилетнюю дочь.
Илья строил грандиозные планы о том, как Димон женится на Катьке и обязательно возьмет ее фамилию. Потом они нарожают рыженьких Котичей, а он будет их крестным отцом — «почетным котоводом селекционером». Поэтому, несмотря на Катино сопротивление, Илья упорно притаскивал Диму на все наши вечеринки.
Что касается меня и Дани, то мы и правда начали встречаться. Ну как встречаться, просто гулять время от времени в компании Насти и Ильи. Никакого намека на романтику в нашем общении не было. Мне казалось, что Даня относится ко мне как младшей сестре, причем не своей, а Настиной. Типа, ребенка нельзя одного дома оставить, вот и водим с собой на взрослые тусовки.
А ведь я старательно поддерживала новый имидж, созданный Катей и Настей. Носила перешитые клеши и обтягивающие маечки, ярко красилась, укладывала волосы и выпросила у мамы, купить мне черные босоножки на платформе. Даже Илья похвалил то, как я теперь стала выглядеть. А Данила ничего. Он был просто веселым, дружелюбным, подчеркнуто приветливым. Шутил со мной, придуривался, будто мы детсадовцы. У нас с ним появилось свое фирменное приветствие:
— Привет, малыш! — бодро восклицал он.
— Привет, Карлсон! — отвечала я, подражая голосу Малыша из мультика.
Все эти игры были призваны оттенить страсть и романтику в паре Ильи и Насти. Мы были как два придворных шута.
— Он стеснительный чел, — подбадривал меня Илья, — ты сама с ним кокетничай, заигрывай. Соблазни его, в конце концов! Знаешь сколько желающих его охмурить, а у тебя реальный шанс!
— Не буду я, не хочу! Я тоже стеснительная! — отвечала я.
— Ну и ходите, как пионеры за ручку до пенсии, — обижался он.
