— Обязательно передай!
Я кивнула, торопливо убрала записку в карман шорт и поспешила в прачечную, а потом к Насте. Мне не терпелось узнать, что было в записке, но я не могла себе позволить прочитать, ведь она предназначалась моей подруге.
Получив записку Ильи, Настя страшно разволновалась.
— Что он сказал? Как он тебя нашел? — допытывалась она.
— Да просто, на улице поймал и сунул. Читай скорей! — попросила я ее.
Настя развернула листок, пробежала глазами, и ее лицо исказилось в гримасе непонимания.
— Ну что там? — нетерпеливо спросила я.
Вместо ответа она протянула мне мятую бумажку. «Ты пойдеш на дискотеку?», — прочитала я. Корявый почерк, бледно-синяя паста, детская ошибка в слове «пойдешь».
— Что ты ответишь? — спросила я.
— Не буду я ничего отвечать, просто пойдем на дискотеку, да и все. Может он на танец пригласить хочет. А я еще подумаю, танцевать с ним или нет, — высокомерно сказала Настя.
— Не вежливо так, ответить надо! — сказала я, в надежде, что Настя напишет ответ и попросит меня, его передать. Тогда у меня будет повод снова подойти к Илье.
— Не буду я ничего писать, — возмутилась Настя, — Путь помучается в сомнениях. Надо лучше придумать, в чем на дискотеку пойти. Ты дашь мне свои бирюзовые лосины?
Конечно, лосины я дала, но тайком от Насти, я написала записку Илье от ее имени: «Я приду. Настя».
Нашла его перед ужином, возле уличных умывальников.
— Вам письмо, — напустив чуточку кокетства, произнесла я.
— Спасибо, солнце! — радостно сказал он и одарил меня хищной, идеально ровной белозубой улыбкой.
От этого его «солнца» у меня загорели щеки. Никто из мальчишек никогда ко мне так не обращался.
Я понимала, что работаю на Настю, но какая-то маленькая и наивная часть меня верила, что однажды он обязательно поймет, кто на самом деле оценил его внимание и красоту, и кто действительно способен преданно отвечать на его ухаживания.
Но реальность была такова, что я полсмены работала их «Курьером — Купидоном», передавая их записки и разные маленькие подарки: жвачку «Love is…», собачку из фетра, пошитую в кружке «Мягкая игрушка», открытку в виде цветка из кружка «Оригами» и прочие сокровища. Каждый раз, пряча глаза, в подобострастном восхищении, боясь взглянуть на Илью, я отдавала или брала передачу и убегала. Он, конечно, не замечал моих страданий.
Лишь однажды мне посчастливилось получить от него поцелуй в щеку. И хотя это был элемент игры, которая словно эпидемия на некоторое время охватила весь лагерь, я еще долго хранила в памяти этот счастливый момент.
